Книга Изогнутая петля, страница 42 – Джон Диксон Карр

– Разумеется, сэр, я понимаю, что должен был сразу пойти и все рассказать леди Фарнли. Но не смог. Если честно, просто не смог себя заставить. Знаете, ведь именно благодаря ей мне удалось устроиться в Фарнли-Клоуз, когда после смерти полковника Мардейла я остался без работы. Говоря откровенно, я ни к кому так хорошо не отношусь, как к леди Фарнли. Богом клянусь!.. – добавил он в неожиданном приливе сентиментальности и даже привстал со стула. – Это же наша мисс Молли, дочурка доктора из Саттон-Чарта. Было время…

Эллиот с трудом сдерживал нетерпение.

– Да-да, все это очень мило. Но что именно вы хотели нам сообщить?

– Это касается покойного сэра Джона Фарнли, сэр, – сказал Ноулз. – Он покончил с собой. Я все видел.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком редеющего дождя. Пейдж беспокойно огляделся, чтобы проверить, куда положили найденный в саду нож: он не хотел, чтобы его видела Мэдлин. К счастью, нож был прикрыт газетами.

Инспектор Эллиот, костлявое лицо которого как-то еще больше заострилось, неотрывно смотрел на дворецкого. Доктор Фелл, подремывая, еле слышно посвистывал сквозь зубы и напевал себе под нос: у него была привычка мурлыкать старинную французскую песенку Auprès de ma blonde^[4].

– Значит, вы все видели?..

– Да, сэр. Я мог бы рассказать вам об этом сегодня утром, только вы меня не спрашивали; и я, признаться, не уверен, что сказал бы даже тогда. А дело было так. Вчера вечером я стоял у окна «зеленой комнаты» – той, что над библиотекой. Окно это как раз выходит в сад. И тогда я все увидел.

(Пейдж вспомнил, что так оно и было. Когда они с Барроузом еще только шли посмотреть на тело, он заметил Ноулза в окне комнаты над библиотекой.)

– Зрение у меня отменное, это вам любой подтвердит, – с жаром продолжал дворецкий, и даже его туфли скрипнули в такт. – Мне семьдесят четыре, но я могу с шестидесяти ярдов разобрать номер машины. Это легко проверить. Просто пойдите в сад и покажите мне какую-нибудь надпись мелким шрифтом. Вы сами убедитесь!.. – Он вдруг смутился своей горячности и умолк.

– Так вы видели, как сэр Джон Фарнли покончил с собой?

– Да, сэр. Почти.

– В каком смысле «почти»? Что вы хотите сказать?

– Только то, что сказал, сэр. Я точно не видел, как он… ну, вы понимаете… потому что он стоял ко мне спиной. Но я видел, как он поднял руки. И рядом с ним не было ни единой живой души. Окно выходит ровно на эту часть сада, и все было как на ладони. Оттуда отлично видна песчаная площадка вокруг пруда – а это добрых пять футов открытого пространства, где нет никакого кустарника. Так что, если бы поблизости появился кто-то еще, я бы наверняка заметил. Но он был совершенно один! Говорю вам как на духу.

Из угла, где сидел доктор Фелл, снова донеслось сонное глухое бормотание.

– Tous les oiseaux du monde, – промычал доктор, – viennent y faire leurs nids…^[5] – и вдруг ясно и отчетливо сказал: – И почему же, по-вашему, сэр Джон Фарнли решил покончить с собой?

Ноулз встрепенулся:

– Потому, сэр, что он был ненастоящим сэром Джоном! Настоящий – тот, другой джентльмен. Я понял это сразу, как только увидел его вчера вечером.

– Какие основания у вас это утверждать? – с самым бесстрастным видом осведомился инспектор Эллиот.

– Трудно объяснить вам это так, чтобы вы поняли, сэр… – вздохнул Ноулз. (Едва ли не впервые в жизни он выразился не слишком деликатно.) – Сейчас мне семьдесят четыре. И в девятьсот двенадцатом году, когда молодой мистер Джонни уезжал из дома, я, уж простите, был далеко не юношей. Видите ли, для нас, стариков, люди помоложе никогда не меняются. Для нас они всё те же, будь им пятнадцать, тридцать или сорок пять. Боже милостивый, да неужели же вы думаете, что я бы не узнал настоящего мистера Джонни?! – Он снова разгорячился и, подняв палец, добавил: – Заметьте, я не хочу сказать, что когда покойный джентльмен тут объявился и назвал себя сэром Джоном… не хочу сказать, что я о чем-то догадался. Вовсе нет. Да, мне показалось, что он изменился, но я решил: «Что ж, он долго жил в Америке, а в тех краях люди становятся другими. Это совершенно естественно. Мало ли что мне, старику, почудилось». Словом, за все это время мне и в голову не приходило, что он не тот, за кого себя выдает; хотя, вынужден признать, иногда он говорил такие вещи, что…