Книга Изогнутая петля, страница 86 – Джон Диксон Карр

– Господин коронер! В качестве попытки сослаться на особые обстоятельства все это, бесспорно, очень увлекательно, – ядовито заметил он. – С моей стороны было бы дерзостью напоминать вам о ваших обязанностях, так же как и ставить вам на вид, что за последние десять минут не было задано ни одного вопроса. Но если эта леди закончила свое впечатляющее выступление, из которого – если оно соответствует действительности – следует, что покойный был еще бо́льшим обманщиком, чем мы предполагали, то я, на правах адвоката настоящего сэра Джона Фарнли, прошу позволения подвергнуть ее перекрестному допросу.

– Мистер Уилкин! – сказал коронер и снова завертел головой. – Вопросы вы будете задавать, когда я вам разрешу, а до тех пор найдите в себе силы помолчать. Итак, мисс Дейн…

– Пожалуйста, позвольте ему задать вопросы, – попросила Мэдлин. – Я помню, что видела его в Лондоне, в салоне того жуткого коротышки-египтянина, предсказателя.

Мистер Уилкин вынул носовой платок и промокнул лоб.

Вопросы были заданы, и коронер подвел итоги. Инспектор Эллиот вышел в соседнюю комнату и, пока никто не видит, проделал несколько ликующих пируэтов. Присяжные совещались недолго. Дело постановили передать полиции для дальнейшего расследования. Вердикт гласил: преднамеренное убийство, совершенное неизвестным лицом либо группой лиц.

Эндрю Макэндрю Эллиот поднял бокал с рейнвейном – вино было весьма недурным – и посмотрел на свет.

– Мисс Дейн! – провозгласил он. – Вы прирожденный политик. Или даже сказать, дипломат. Так, по-моему, лучше звучит. Это ваше сравнение с футбольным тотализатором – гениальный ход! Присяжным все сразу стало ясно как дважды два. Как вам пришла эта идея?

Был тихий, теплый вечер. Медленно догорала заря. Эллиот, доктор Фелл и Пейдж ужинали у Мэдлин в ее уютном доме, к которому, правда, не очень подходило несколько пафосное название «Монплезир». Стол был накрыт в столовой с видом на густые лавровые заросли. Сразу за ними начинался фруктовый сад – два акра яблоневых деревьев. Если пройти через сад по тропинке вправо, можно было попасть к бывшему дому полковника Мардейла. Тропинка, уходившая влево, пересекала ручей и забиралась вверх, петляя по склону леса Хэнгин-Чарт, который черной массой вырисовывался на вечернем небе. Вынырнув из чащи и сбежав с пригорка, тропинка эта упиралась в сад позади усадебного дома Фарнли-Клоуз.

Мэдлин жила одна. Днем к ней приходила женщина, которая готовила и делала уборку. Домик был небольшой, опрятный, полный медной посуды и нетерпеливого перестука часов. На стенах – цветные литографии на военную тему, оставшиеся после отца. Дом стоял слегка на отшибе (ближайшим было жилище несчастной Виктории Дейли), но Мэдлин никогда не тяготилась уединением.

Сейчас она, в белом платье, сидела во главе полированного стола, и врывавшийся в окно ветерок трепал ее волосы. Сумерки еще не сгустились, и свечи в серебряных подсвечниках не зажигали. Тяжелые дубовые балки на потолке, расставленная вдоль стен металлическая посуда и бойко тикающие часы дополняли живописную картину. Ужин был окончен. Доктор Фелл закурил толстенную сигару; Пейдж зажег Мэдлин сигарету. Услышав вопрос Эллиота, Мэдлин рассмеялась.

– С футбольным тотализатором? – повторила она, и щеки ее слегка зарделись. – Идея, вообще-то, не моя. Это все Нат Барроуз придумал. Он написал весь текст и заставил меня вызубрить. Но каждое слово там – чистая правда! Я говорила от сердца. Мне казалось жутким нахальством так долго занимать внимание всех этих людей, и я каждую секунду боялась, что мистер Уайтхаус меня остановит. Но Нат сказал, другого выхода нет. Когда все закончилось, со мной случилась истерика. Я побежала на верхний этаж «Быка и мясника», выплакалась там в уголке, и мне стало легче. Вы считаете, я дурно поступила?