Книга Читатель предупрежден, страница 44 – Джон Диксон Карр

– Я, – неожиданно для самого себя ответил Сандерс. – И Хилари Кин тоже. Мы можем подтвердить алиби друг друга, так как были вместе.

– Это доказанный факт, сынок? – поинтересовался Г. М.

– Да, – ответил Мастерс, – это так. Хорошо, сэр. Следуя логике, мы делаем вывод, что если мистера Констебля убили, то сделать это могли либо миссис Констебль, либо мистер Чейз.

– Но это же чушь! – коротко возмутился доктор Сандерс.

Мастерс поднял руку:

– Минуточку, сэр. Всего один момент. – Он повернулся к Г. М. – Есть ряд возможностей совершить такое преступление. Удар в живот. Удар по голове. Старый джентльмен мог умереть и от внезапного нервного потрясения. И его жена, и мистер Чейз могли совершить нечто подобное. И ни у одного из них нет алиби. Видите?

Г. М. все еще ходил по комнате.

– Пока что, – продолжил Мастерс, – мы опирались на версию миссис Констебль о том, что старый джентльмен вышел из своей комнаты и в коридоре с ним случился приступ. Белчер принял эту версию. И полковник Уиллоу тоже. Но так ли это в самом деле? Доктор Сандерс увидел старого джентльмена только уже в самом конце приступа, за мгновение до смерти. Леди вполне могла ударить его. Или напугать. Или же это мог сделать мистер Чейз, а затем скрыться в своей комнате, оставшись незамеченным. – С этими словами Мастерс многозначительно поднял вверх палец. – Что нам нужно рассмотреть далее, сэр? Конечно же, мотив. У кого был мотив для преступления? У Пенника его не было. По крайней мере, того, что я мог бы назвать веским мотивом. Все его разговоры о научном эксперименте – просто белиберда. У доктора Сандерса не было мотивов. И у мисс Кин тоже. Но что насчет мистера Чейза и миссис Констебль? Позвольте высказать предположение. Мистер Чейз приходится Констеблю родственником. К тому же мне говорили, что он проявлял о старике особую заботу и внимание, не свойственные его ветреной натуре. Вполне возможно, что он хотел получить приличную часть денег мистера Констебля. Что же касается миссис Констебль, то, – на лице Мастерса снова появилось скептическое выражение, – мне не нужно тратить всю ночь на мучительные поиски причин, по которым она могла желать смерти своего богатого мужа. Тем более он был старше ее на двадцать лет. Могу с ходу назвать вам несколько.

– Разрешите мне кое-что сказать, – попросил Сандерс.

Г. М. молча кивнул.

– А сказать я хочу вот что. Никогда в жизни я еще не видел женщины, настолько убитой горем, как миссис Констебль.

– Неужели? – спросил старший инспектор.

– Я не просто высказываю свою точку зрения, а готов подтвердить это как медицинский факт. Могу поклясться, что она не убивала мужа и не могла этого сделать. В пятницу вечером эта женщина сама едва не умерла.

– От разбитого сердца? – уточнил старший инспектор.

– Если хотите, можно и так сказать. Мастерс, врача не обманешь крокодильими слезами, но она даже не предпринимала таких попыток. Она действительно испытала сильное потрясение и была напугана смертью мужа. Точно так же, как Хилари Кин потрясло и напугало нечто, находившееся у нее в комнате тем же вечером в пятницу. У них обеих наблюдались одинаковые симптомы. – Сандерс сделал паузу. – Я хочу рассказать об этом в первую очередь вам, вы и так наверняка обо всем узнаете. Но будет лучше, если это расскажу вам я. В пятницу вечером, примерно без четверти восемь – но это вам уже, наверное, известно – что-то напугало Хилари в ее комнате. Она прибежала ко мне, воспользовавшись балконом, на который выходили окна наших комнат. Забираясь ко мне в окно, она смахнула лампу. Мистер Констебль услышал шум и пришел проверить, в чем дело. Когда он уходил от нас, я сказал ему что-то вроде: «Похоже, пока никто не пытался вас убить?» А он ответил: «Пока нет. Альбом с газетными вырезками все еще стоит на своей полке». Подождите! Я не понял, что означало его замечание, да и до сих пор этого не знаю. Могу только сообщить вам еще один факт. В спальне миссис Констебль около прикроватного столика, за которым она, возможно, писала в тот вечер свою книгу, есть две небольшие полки. И среди книг на них я обнаружил большой альбом для вырезок, помеченный как «Новые методы совершения убийств».