Книга Читатель предупрежден, страница 43 – Джон Диксон Карр

– Да.

– Тогда почему же она так внезапно изменила мнение? Когда это произошло?

– Когда Пенник убил (по крайней мере, он так утверждает) Констебля. А затем объявил об этом во всеуслышание.

– Неужели? Она считает, что к этому может быть причастен кто-то еще?

Сандерс развел руками:

– Она не претендует на объективность. В настоящий момент она не способна думать, только чувствовать. Она хочет поквитаться с Пенником. Поэтому надеется, что вы с Мастерсом сможете разобраться в этом деле. Мне уже две ночи приходится иметь дело с этой свистопляской, и, надо сказать, это были не самые приятные моменты в моей жизни.

Г. М. пробормотал что-то себе под нос, а затем поднял глаза.

– Мастерс, – сказал он, – а ведь это дело намного необычнее, чем вы думали.

– Да уж, необычнее некуда, – признал старший инспектор. – Но не забывайте одну вещь. Мы не можем точно сказать, было ли убийство…

– О Мастерс, сынок! Конечно это убийство.

– И тем не менее…

– Пенник говорит, что Констебль умрет около восьми вечера. И тот в самом деле умирает около восьми вечера. Подумать только! Неужели в вашем невероятно подозрительном разуме, не доверившем бы даже своей родной матери наполнить детскую бутылочку молоком, не зародилась хоть капля любопытства?

– Все это, конечно, замечательно, сэр, – продолжал упорствовать Мастерс. – То же самое сказал и доктор, и я в какой-то степени с этим согласен. Вопрос в том, как нам это доказать при полном отсутствии улик, подтвердивших бы причину смерти мистера Констебля? Теперь-то вы согласны, что из-за неспособности ничего обосновать мы попали в ужасно затруднительное положение?

Г. М. пришлось смириться под столь бурным натиском.

– Угу, – признал он.

Встав, Г. М. начал расхаживать по комнате, засунув большие пальцы в карманы жилета, при этом его огромный живот, украшенный большой золотой цепочкой от часов, величественно выступал впереди, словно галеонная фигура на носу военного парусника. Если он немного и уменьшился в размерах с тех пор, как Сандерс встречался с ним в последний раз, то это было совершенно незаметно.

– Ну хорошо, – проворчал Г. М. – Давайте все обсудим. Только не думайте, что я решил взяться за это дело!

– Как вам угодно. Но скажите, – настойчиво продолжал Мастерс, – что вы думаете о нашем друге Пеннике?

Г. М. замер на месте.

– Ну уж нет, – твердо заявил он. – Я не буду говорить вам, что думаю о нем. Вот еще! Мастерс, я слишком переживаю. От одной только мысли, что мне придется надеть мантию и корону, сынок, у меня мурашки по коже! Если эти гиены в самом деле затаились в засаде и ждут нового предлога, чтобы запихнуть меня в палату лордов, я должен придумать способ их перехитрить. Я готов выслушать, что вам известно по этому делу, но рассказывать о своих размышлениях будете вы мне, а не наоборот.

– Хорошо, сэр, – кивнул Мастерс. – Начнем с того, что я – человек простой и не верю в чудеса. За исключением библейских, но речь не о них. Мы с суперинтендантом Белчером внимательно изучили все факты, и я заявляю, что Герман Пенник не совершал убийства (если таковое вообще имело место), поскольку просто не мог этого сделать. Это первый шаг. Далее нужно осмотреться, кого еще мы можем исключить из круга подозреваемых на основании надежного алиби. Кто еще не совершал убийства? – Он сделал чисто риторическую паузу.