Книга Окно Иуды, страница 30 – Джон Диксон Карр

– Никто никогда не знает, что у него на уме, – признался я. – Но раз он так упорно хранит молчание, то наверняка что-то задумал.

Она взмахнула рукой:

– Наверное, вы правы. Но я не успокоюсь, пока не узнаю. Какой толк вечно твердить, что все будет хорошо?

В ее голосе звучало неподдельное чувство. Она встала с кресла и принялась ходить по комнате, обхватив себя руками за плечи, будто замерзла.

– Когда я рассказала ему все, что знаю, он обратил внимание лишь на две вещи, которые, по-моему, не имеют никакого отношения к делу. Первая – что-то насчет окна Иуды, а вторая – спортивный костюм дяди Спенсера.

– Спортивный костюм? Он-то тут при чем?

– Костюм исчез.

Я моргнул. Мисс Хьюм явно пыталась мне что-то объяснить. Мне было позволено разговаривать с ней о деле, но теперь я мог только молчать.

– Обычно он висит в шкафу, а теперь его там нет, – сказала девушка, усаживаясь обратно в кресло. – И я совсем уж не понимаю, при чем здесь штемпельная подушечка.

Я не мог не разделять ее беспокойство. Если линия защиты Г. М. включает в себя окно Иуды, спортивный костюм и штемпельную подушечку, это должна быть весьма удивительная линия защиты.

– Я имею в виду подушечку, что лежала в кармане спортивного костюма; мистеру Флемингу она была очень нужна. Я… я думала, вы что-то знаете. Теперь и подушечка, и костюм пропали. О боже, я не знала, что в доме кто-то есть…

Последние слова она прошептала так тихо, что я едва их услышал. Она встала, бросила сигарету в камин и тут же превратилась в спокойную гостеприимную хозяйку дома с лицом не более выразительным, чем печеное яблоко. Я обернулся и увидел доктора Спенсера Хьюма, быстро, но бесшумно входящего в комнату (как будто именно так было принято ходить в этом доме после того, что случилось).

Его круглое лицо (волосы по-прежнему идеально расчесаны, с пробором примерно в четверть дюйма толщиной) по-родственному выражало симпатию и беспокойство. Слегка выпуклые глаза, в точности как у покойного брата, если верить фотографиям, равнодушно скользнули по мне, обшаривая комнату.

– Здравствуй, дорогая, – беспечно сказал он. – Ты не видела мои очки?

– Нет, дядя. Уверена, их здесь нет.

Доктор Хьюм ущипнул себя за подбородок, внимательно оглядел стол и каминную полку и наконец остановил свой вопросительный взгляд на мне.

– Это мой друг, дядя Спенсер. Мистер…

– Блейк, – откликнулся я.

– Как поживаете? – равнодушно произнес доктор Хьюм. – Кажется, я вас знаю, мистер Блейк. Мы раньше не встречались?

– Ваше лицо мне тоже знакомо, доктор.

– Возможно, сегодня утром на процессе, – предположил он. Покачав головой, доктор Хьюм выразительно посмотрел на девушку; невозможно было поверить, что буквально несколько минут назад жизнь в ней била ключом. – Скверное дело, мистер Блейк. Не утомляйте Мэри слишком долго, хорошо?

– Как проходит суд, дядя Спенсер? – быстро спросила она.

– В точности как и ожидалось. К несчастью… – (Мне еще предстояло узнать, что он часто начинал свою речь в обнадеживающей манере, а затем хмурил брови и произносил: «К несчастью…») – Боюсь, что вердикт может быть только один. Конечно, если Мерривейл знает свое дело, он привлечет к суду врача, чтобы установить невменяемость. К несчастью… Вот те на! Я вспомнил, где видел вас, мистер Блейк! Не вы ли разговаривали с секретаршей сэра Генри в центральном зале Олд-Бейли?