Книга Окно Иуды, страница 54 – Джон Диксон Карр

– А нельзя ли отрезать нижнюю часть письма и… показать только первую часть?

Г. М. смерил ее сердитым взглядом. Она была очень симпатичной молодой особой и гораздо умней, чем можно было заключить, выслушав ее последнее предложение.

– Нет, нельзя, – отрезал Г. М. – Не то чтобы я был выше таких фокусов; чертова проблема в том, что плохая часть письма находится как раз на обороте хорошей, где речь идет об отравленном виски. Перед нами доказательство, признание, и – гори все огнем! – мы не можем его использовать! Скажите, юная леди, вы по-прежнему считаете, что Джеймс Ансвелл невиновен, несмотря на это письмо?

– Ну разумеется, да… Нет… Я знаю, что люблю его и вы должны его как-то спасти. Вы же не собираетесь отказаться от дела?

Г. М. сидел, уставившись на стол, сложив руки на животе. Наконец он насмешливо произнес:

– Кто, я? Ну уж нет. Я тот самый козел отпущения, которого вечно загоняют в угол и дубасят по голове, приговаривая: «Что, он по-прежнему в сознании? Ну-ка отвесьте ему еще разок!» Однако, гори все огнем, я не понимаю, зачем этому парню врать. Я имею в виду нашего доброго дядюшку. Он признался, что отравил виски! Я мечтал допросить его сегодня, готов был порвать его на части, чтобы добиться правды. Я был уверен, что ему все известно, даже личность убийцы. А теперь он клянется, что это был Ансвелл… – Г. М. задумался. – «Я видел это собственными глазами». Эта часть письма не дает мне покоя. Будь оно проклято, как Спенсер Хьюм мог видеть убийство? Он же находился в больнице, когда это случилось. У него алиби размером с дом, мы это проверили. Он лжет – но если я это докажу, тогда первая часть письма не стоит и горстки пепла. Либо одно, либо другое.

– Может быть, сейчас, – спросил я, – вы поделитесь с нами, как будете защищать Ансвелла завтра? О чем вы намерены говорить? Что тут вообще можно сказать?

На лице Г. М. появилось выражение злобного восторга.

– По-вашему, старик не умеет быть красноречивым, да? – вопросил он. – Вот увидите: завтра я встану, посмотрю им в лицо и скажу…

– Ваша честь… Господа присяжные заседатели…

Отведя одну руку за спину, широко расставив ноги, Г. М. смотрел им в лицо, как и обещал. При этом мне хотелось, чтобы он меньше походил на укротителя львов, входящего в клетку с кнутом и пистолетом, или хотя бы перестал сверлить присяжных своим убийственным взглядом.

Зал заседаний номер один был набит до отказа. Слухи о сенсационном развитии дела охватили весь город, и уже в семь часов утра возле дверей протянулась длинная очередь из желающих попасть на галерку для зрителей. Если вчера на процессе присутствовало лишь несколько журналистов, то сегодня каждая газета в Лондоне, кажется, посчитала нужным посадить своего человека на весьма неудобные стулья, отведенные для прессы. Прежде чем появился судья, Лоллипоп успела поговорить с обвиняемым через решетку перед скамьей подсудимых; он выглядел измученным, но спокойным и завершил их беседу усталым пожатием плеч. Этот диалог вызвал интерес угрюмого капитана Реджинальда Ансвелла, который за ними наблюдал. В двадцать минут одиннадцатого сэр Генри Мерривейл поднялся со своего места, чтобы открыть заседание вступительной речью со стороны защиты.

Г. М. сложил руки на груди.