Книга Смерть в прямом эфире, страница 19 – Найо Марш

– Да, сэр.

– Пристрастие к радиоприемнику?

– Простите, сэр, я думал, вы имели в виду – вообще.

– И вообще тоже.

– Если позволите, сэр, мистер Тонкс весь состоял из особенных привычек.

– Сколько вы у него проработали?

– Два месяца, сэр, и должен был уйти в конце этой недели.

– Вот как? Отчего вы решили уволиться?

Ответ Чейза отличался характерной для его речи выразительностью:

– Есть вещи, которые живому человеку не стерпеть, сэр. Одна из них – это когда с вами обращаются так, как мистер Тонкс обращался со своими слугами.

– А! Тоже его особая привычка?

– По моему скромному мнению, сэр, он давно уже помешался. Потерял рассудок.

– А теперь давайте про радиоприемник. Тонкс ковырялся в приборе?

– Не могу сказать, чтобы я хоть раз замечал нечто подобное, сэр. Но он хорошо знал радиодело.

– Когда он ловил волну, имелся ли на то свой обычай – характерная поза или жест?

– По-моему, нет, сэр. Я не примечал, а я часто входил в кабинет, когда он настраивал радио. Я и сейчас будто воочию вижу его, сэр.

– Да-да, – подхватил Аллейн, – это нам и нужно – четкая мысленная картина. Как это происходило? Вот так?

В мгновение ока инспектор оказался в кресле Септимуса Тонкса, развернулся к тумбе радиоприемника и взялся правой рукой за ручку настройки.

– Так?

– Нет, сэр, – сразу ответил Чейз, – не похоже. Он брался обеими руками.

– Ах, вот что. – Левая рука Аллейна легла на ручку громкости. – А теперь?

– Теперь лучше, сэр, – медленно произнес Чейз. – Но было еще что-то, чего я никак не могу вспомнить. Хозяин всегда… Так и вертится в голове, не получается ухватить.

– Понимаю.

– Как же он делал в минуты раздражения… – проговорил Чейз в раздумье.

– Раздражения?

– Нет, не получается, сэр, не могу припомнить.

– Может, позже вспомнится. А теперь ответьте, Чейз, чем вы занимались вчера вечером? Я имею в виду слуг.

– Мы разошлись по домам, сэр, по случаю Рождественского сочельника. Хозяйка вызвала меня с утра и сказала, что вечером мы можем взять выходной, как только я принесу мистеру Тонксу его девятичасовой грог, – просто ответил Чейз.

– Когда все разошлись?

– Прислуга около девяти, а я в десять минут десятого. Вернулся в одиннадцать двадцать. Все уже легли. Я тоже сразу лег спать, сэр.

– Вы вошли в дом через черный ход?

– Да, сэр. Мы уже между собой поговорили – никто не заметил ничего необычного.

– А в вашем крыле слышно радио?

– Нет, сэр.

– Ну что ж, – сказал Аллейн, поднимая взгляд от своих записей, – пока достаточно, благодарю вас, Чейз.

Не успел дворецкий дойти до двери, как в кабинет вошел Фокс.

– Простите, сэр, – сказал он, – мне только взглянуть на «Радио Таймс» на письменном столе.

Он навис над газетой, лизнул огромный палец и перевернул страницу.

– Вот оно! – вдруг воскликнул Чейз. – Вот что я запамятовал. Так хозяин и делал!

– Делал что?

– Слюнявил пальцы, сэр! Это была его привычка. Он всегда лизал пальцы, когда садился перед радио. Я своими ушами слышал, как мистер Хислоп жаловался доктору, что его с ума сводит, как хозяин не может ни к чему притронуться, не послюнив наперед пальцы.

– Все понятно, – заключил Аллейн. – Минут через десять попросите мистера Хислопа зайти к нам, если это его не затруднит. Это все, Чейз.

– Так вот, сэр, – начал Фокс, дождавшись, когда дворецкий выйдет. – Если все так и есть и то, что я думаю, правда, дело пахнет керосином.