Книга Внуки Тантала, страница 67 – Кеннет Дун

– Меня удивило упоминание клиники Санта-Люсия в соседнем округе. Откуда вы получили эту информацию? Неужели тоже из местной газеты?

– Нет. Мне рассказал старый врач Торнов.

– Он еще практикует?!

– Естественно, нет. Но он по крайней мере жив. Мне рассказали, что он давно продал практику и переехал в Лос-Анджелес. Так что найти его было нетрудно. Хоть он и на пенсии, все равно есть в телефонной книге. Доктор Мортимер Хартли-Пенн. Живет в Шерман-Окс. Мне показалось, что он без восторга относится к Торнам и мог бы многое про них рассказать, но ему не понравилось, что я журналистка. Особенно когда он рассказывал про маленького Роланда, из него так и сочилась злоба.

– А в саму клинику вы ездили?

– Нет. Все-таки это очень далеко. Я бы непременно съездила, если бы редактор дал добро на эту историю, но тот считает это глухой затеей.

– Если вы мне подскажете адрес старого доктора, это будет очень любезно с вашей стороны.

– О, вы что-то учуяли, – оживилась Луэлла. – Конечно, одну минуту, – я услышал шелест бумаг на ее столе. – Вот, 4319, Сидрос-авеню. Это недалеко от бульвара Вентура. Скажите, Дуглас, вы же сообщите мне, если раскопаете что-то интересное? Что годится для публикации? Я не собираюсь всю жизнь писать о разводах голливудских знаменитостей.

Я попрощался с девушкой и отправился в Шерман-Окс. Указанный ею адрес оказался внушительным особняком за оградой, увитой цветами и виноградом. Вблизи дом мне очень понравился. Я ожидал увидеть что-то в привычном для этих мест «испанском» стиле, но здание оказалось современным, построенным из стекла и ровных панелей, идеально вписанным в садовый пейзаж. Я задумался, уже не Габриэль ли Торн спланировал дом для старого семейного доктора. Хотя, скорее всего, Хартли-Пенн вышел на пенсию и переехал в Лос-Анджелес уже после исчезновения архитектора. В таком случае, он неплохо продал свою практику в Ноубле.

Дверь мне открыла женщина средних лет в простом, но очень дорогом домашнем платье и с тщательно уложенными волосами.

– Мистер Хартли-Пенн сейчас отдыхает, – сказала она, забирая мою визитку. – Я спрошу, может ли он вас принять.

Женщина удалилась, продемонстрировав мне отточенные лодыжки и прямую спину. Ее можно было принять за домоправительницу или даже дальнюю родственницу хозяина, но что-то в ее продуманных движениях, внимательном взгляде и скупой манере общения выдавало принадлежность к медицинской профессии. Такой же взгляд я частенько замечал у Габи, как будто она пыталась определить, не случится ли со мной в ближайшее время инсульт или припадок.

– Мистер Хартли-Пенн вас примет. Следуйте за мной. Только недолго. Он очень болен.

Хозяин дома сидел в кресле в просторной шестиугольной комнате, три стены которой представляли собой сплошные окна. Наверное, из них открывался впечатляющий вид на сад, но сейчас жалюзи были наполовину прикрыты, наполняя помещение мягким рассеянным светом. Когда я подошел поближе, то понял, что никак не могу причислить Хартли-Пенна к «бодрым калифорнийским старикам». Его худое лицо было изъедено рытвинами, а кожа была серо-землистого цвета. Под глазами чернели набухшие мешки, напоминающие свежие фингалы. Потерявший форму нос выдавал многолетнее пристрастие к спиртному. Узловатые пальцы беспокойно теребили край пледа, накрывавшего его колени.