Книга Дочь Авраама, страница 34 – Кеннет Дун

С трудом я добрался до машины, по дороге избавившись от остатков ужина. Прочие обитатели парка Санта-Мария, уже располагающиеся на ночлег в уютных кустах и на скамьях-мегалитах, не проявили к моей деятельности ни малейшего интереса.

Доехав до дома, я съел две таблетки перкодана, запив виски, и провалился в мрачный сон, едва не забыв, что на следующий день меня ожидают к десяти утра в поместье Роббенов.

Наверное было бы даже неплохо, если бы я об этом забыл, потому что, проснувшись в восемь утра и взглянув на себя в зеркало, я обнаружил, что глаза окружены фиолетовыми тенями, а на челюсти проступил отчетливый синяк. Еще более явственный кровоподтек в районе грудной клетки причинял значительные неудобства, пока я принимал душ и натягивал чистую рубашку, а огромная шишка на затылке едва не помешала причесать волосы и надеть шляпу.

Наверное, стоило бы позвонить позвонить Виму Роббену и перенести визит, потому что в качестве альтернативы у меня было много более интересных занятий: посетить доктора, написать заявление в полицию, наконец просто рухнуть обратно в постель и пролежать с закрытыми глазами до самого вечера. Но, во-первых, у меня совсем не было желания вновь вступать в словесную баталию с дотошным Перкинсом, а во-вторых, еще две таблетки перкодана временно придали мне заряд бодрости, так что я завел машину и поехал на восток по десятому шоссе.

Чтобы отвлечься от пульсирующей боли в затылке, мигающих огоньков и периодически накатывающей тошноты, я стал по дороге вспоминать информацию о семействе Роббен, полученную от Неда Камински, редактора светской хроники в «Икземинере» и моего старинного приятеля.

Итак, Уильям, а точнее Уиллем Роббен, он же просто Вим. Родился в 1887 году, единственный сын Кристиана Роббена, предпринимателя с Востока, сумевшего расширить маленькое семейное офтальмологическое ателье до национального концерна, охватившего филиалами всю территорию страны от океана до океана. Женился Кристиан поздно, поскольку большую часть жизни пылал только одной страстью – к приумножению капитала. Собственно, и женитьба его была в большей степени обусловлена интересами бизнеса, старый Кристиан взял в жены юную наследницу конкурентной фирмы с Западного побережья, которую успешно присоединил к своей очечной империи.

Обеспечив себя законным наследником, Кристиан Роббен вновь утратил интерес к матримониальным делам и сосредоточился на любимом детище, корпорации «Роббен Лензес», которую к началу нового века сумел превратить в разветвленную структуру. Компании принадлежали не только собственные магазины и фабрики, но и исследовательские лаборатории – старый Роббен готов был сунуть нос в любое перспективное дело, касающееся оптики. Как и положено алчному промышленному магнату, на склоне лет Кристиан обеспокоился увековечением собственного имени и занялся филантропией. Правда, весьма умеренно. Кроме колледжа Роббена старик успел заложить только пару научных библиотек и скромный фонд, поддерживающий молодых физиков.

Так что в результате его сыну Виму досталась крепкая доходная корпорация, славу которой он также сумел преумножить. Как уже было сказано, Вим был единственным сыном и наследником. У Кристиана Роббена была младшая сестра Филиппа, вышедшая замуж за представителя голландской семьи, переселившейся в Новый Свет еще в XVII веке, парня по имени Антони Де Бур (переселившейся, видимо, прямо с фермы, усмехнулся я, вспомнив разговор с Маркусом). Но по американским меркам эта семья считалась старой европейской аристократией, правда, сильно поиздержавшейся. Кристиан ничего не оставил сестре и своему племяннику Арьену Де Буру, хотя Вим всю жизнь очень тепло относился к двоюродному брату, который был его младше на пять лет, и нередко спонсировал его различные начинания.