Книга Красное озеро, страница 62 – Кеннет Дун

– Этот Льюис Мортон как-то объяснил свой поступок?

– Не знаю, что он написал Агги, но кое-что мы слышали. Эй, мистер Бартоломью, только не вздумайте это повторять где-то еще. Мы тут всем городом стоим за Агги.

Я поклялся, что тайна расторгнутой помолвки умрет вместе со мной.

В закрепление клятвы мы долили напиток в стаканы.

– В общем, как-то я и еще пара ребят наткнулись на Льюиса в баре. Он был порядочно пьян. Рассказал, что Агги впервые пригласила его на ужин. Ну вроде как официальный, как жених и невеста. Повариха она неплохая, сколько лет отцу своему стряпала. Значит, запекла вальдшнепов, приготовила сладкий картофель и кукурузу, все честь по чести. Значит, Льюис рассказывал, положила ему на тарелку птичку, потом гарнира всякого. И себе положила столько же. Он все быстро съел и смотрит на блюдо, мол, неплохо бы добавки. Ну, вы знаете этих вальдшнепов, там и грызть-то нечего. И тут видит, что Агги уже давно со своей порцией расправилась и новую себе положила. И косточки обгладывает, аж со ушами трещит. А про жениха вроде как забыла. Ну, он все еще влюбленный, понимаете, не будь дураком, сам себе мясо на тарелку кладет. Художники, они такие. Быстро приспосабливаются. В общем так они и едят молча. Она себе подкладывает, он тоже старается не отставать. И вдруг Льюис видит – на блюде уже последний птенчик остался, а Агги к нему свою лапу тянет.

Тут бы что делать нормальному мужику? Дать бабе по руке, а лучше и тычка в зубы для верности, чтобы вспомнила, кто в доме теперь хозяин. Льюис уже и хотел было на нее прикрикнуть, что кусок-то по праву его, но тут, говорит, что-то такое увидел в ее глазах… В общем, он почувствовал, что если сейчас у нее из-под носа этого вальдшнепа выхватит, то запросто может получить кулаком в глаз. Художники, они такие, все тонко чувствуют. К тому ж Агги и потяжелее была, так что в прямом столкновении еще неизвестно кто бы победил. Ну и она схватила молча эту последнюю тушку, и за секунду с ней разделалась не хуже волкодава. А потом побежала в кухню за пирогом. А Льюису, понимаете, уже кусок в горло не лезет. Он что-то промямлил, что уже сыт, так Агги только языком поцокала и на его глазах две трети пирога умяла в один момент.

Тут он и подумал, что если каждый раз теперь придется с Агги за еду бороться, то он, пожалуй, не сдюжит. И это ж сколько ему придется картин своих малевать, чтобы ее прокормить и самому с голоду не помереть. Долго думал, дня два не просыхал. А потом, видимо, решил, что не готов к семейной жизни. Объясниться с Агги с глазу на глаз тоже не решился, вот и сбежал по-тихому. Только вы мне обещали, Бартоломью. Никому об этом не слова. Льюис бы сволочью и точка. Если Агги узнает, что я про нее какие-то слухи распространяю, она и мне всыпать может.

Я пожал плечами, подумав, что эта история была порождением буйной фантазии Шейна О’Коннора. Вряд ли кто-то способен бросить невесту, за которой ухаживал полгода, только из-за того, что она оказалась невоспитанной хозяйкой и обглодала последнюю птичку. Мне, например, всегда больше импонировали женщины с хорошим аппетитом, чем те, которые с мученическим выражением на лице гоняли по тарелке перепелиное крылышко и три горошины.

Шейн снова наполнил стаканы.

– У Агаты буйный нрав? – спросил я недоверчиво.