Онлайн книга «Семеро с Голгофы»
|
И что же, в этой жалкой девке Превилей[51]кровь течет? – Он на каждой репетиции на этом имени спотыкается. Такие накладки в любом спектакле бывают. – Мне совершенно наплевать, придут ли на премьеру твоя мать и твоя бабка и незаконная тетка твоей бабки, но этот лиф совершенно не идет к платью с таким низким вырезом! Две шпаги у меня, Дон Санчо; одна мне смерть Дает преодолеть, в любви сопутствует другая… – О господи, да даст мне кто-нибудь попить наконец? – Одного не могу понять: каким это образом Дон Жуану удается добиться хоть чего-то в таком одеянии? – Слушай, Рой, в сцене в монастыре свет должен гаснуть моментально. Иначе весь эффект пропадет. – Будь я проклят, но пусть мне объяснят, зачем Дрексель вытащил на сцену этого Леннокса. Только потому, что он приятель Лэма? Я в десяти спектаклях на этой сцене сыграл и если до сих пор не заслужил права на главную роль… – Не знаю, что со мной случилось. Все из головы вылетело. Но завтра буду как штык. – Свет! – Быстрее, быстрее! – Все заняли свои места! – В середине последней сцены все как улитки тащатся. Чтобы к завтрашнему дню ускорились! – Смотри сюда! – Будь наготове, когда Эльвире надо переодеться, стой рядом! – Мисс Дэвис, если вы пришли сюда суфлером работать, так, ради бога, суфлируйте! – Живее, живее! – Все заняли свои места! – Стоп! – Все нормально? – Еще раз! Короче говоря, обычная генеральная репетиция, не отличимая, в общем, от любой иной. То есть не отличимая до времени – до одиннадцати тридцати. Прогон второго акта закончился около одиннадцати, что было совсем недурно. Бывало, и не раз, репетиционный кошмар продолжался до трех-четырех утра. Актеры все еще пребывали в форме, но Дрексель объявил пятнадцатиминутный перерыв перед началом третьего действия – короткого, но в высшей степени насыщенного. Зажегся свет, и Мартин, стоя рядом со столом для реквизита третьего акта, вгляделся в аудиторию. По-видимому, Мона, Алекс и Синтия пришли вместе. По крайней мере, сидели все трое рядом и о чем-то оживленно разговаривали. Судя по всему, немногочисленная публика была захвачена пьесой, которая, при всей своей огромной и неубывающей популярности в Испании и Латинской Америке, англоязычной аудитории оставалась доныне практически неизвестна. Кое-кто во время этого импровизированного антракта потянулся ближе к сцене. Мартин заметил доктора Грисуолда с кафедры испанистики, а вместе с ним, что его немало удивило, чету Лешиных. Кажется, впервые на его памяти они были вполне довольны обществом друг друга. Доктор Грисуолд, больше, чем обычно, похожий сейчас на Дон Жуана, только в современной одежде, всматривался в сгрудившихся на сцене участников спектакля и наконец поймал взгляд Мартина. – Мне нравится, – сказал он, проскользнув между двумя севильскими кавалерами и при этом едва не споткнувшись об их неловко болтающиеся на поясе мечи. – О самой пьесе, как вы, возможно, помните по нашим семинарским занятиями, я не особенно высокого мнения, но ваш перевод хорош. – Спасибо, – поблагодарил Мартин. – От вас это особенно приятно слышать. И даже если это не Большая Литература, о которой говорят на семинарах, спектакль представляется мне удачей. Доктор Грисуолд понимающе улыбнулся. – Согласен с вами, мистер Лэм, – подхватил доктор Лешин, – все это очень интересно. Я почти ничего не знаю об испанском театре, но эта штука меня захватила. |