Книга Смерть на жемчужной ферме, страница 39 – Ад Бенноэр, Арнольд Беннет, Морган Джонсон, и др.

– Вы – молодец! – сказал он, отсчитывая десять билетов, по сотне долларов каждый.

Матсон сложил билеты и сунул их в карман. Эта сумма могла на целый год обеспечить ему полный пансион у Мак-Деффи.

– Я был дураком, если хотите знать! – сказал он. – Я бы снова не взялся за эту работу и за десять тысяч долларов.

– Вам и не придется! – покачал головой Винг Ли. – Подобного этому нефрита нет больше во всем Китае.

Джемс Бэгшоу и Уилфрид Эндерхилл были старыми друзьями. Они любили бродить целыми ночами по улицам, болтая без умолку и огибая один угол за другим в безмолвном, безжизненном лабиринте большого пригорода, в котором они проживали. Первый из них, высокий, темноволосый, черноусый, добродушный мужчина, был профессиональным сыщиком; другой – чувствительный на вид джентльмен с острыми чертами лица и редкими волосами – сыщиком-любителем. Читатель несомненно удивится, когда узнает, что говорил сыщик-профессионал, а любитель слушал и притом даже с некоторым почтением.

– Наше ремесло, – говорил Бэгшоу, – это единственное ремесло, в котором профессионал, по всеобщему убеждению, постоянно ошибается. Никто никогда не пишет рассказов о том, что парикмахер не умеет стричь волос и ему помогает клиент; или скажем, о том, что извозчик не умеет управлять кэбом и седок посвящает его в управление кэбом. Но при всем том я не стану отрицать, что мы часто предпочитаем идти по проторенной дорожке; иными словами, мы имеем несчастье постоянно руководствоваться какими-то твердыми правилами и законами. В чем романисты неправы, так это в том, что они вообще отказывают нам в праве руководствоваться ими.

– Шерлок Холмс, – заметил Эндерхилл, – несомненно сказал бы, что он руководствуется правилами и законами логики.

– Ну, возьмем к примеру следующий вымышленный, конечно, случай с Шерлоком Холмсом и профессиональным сыщиком Лестрадом. Шерлок Холмс может, скажем, догадаться, что какой-нибудь совершенно незнакомый ему человек, переходящий через улицу, иностранец только потому, что этот незнакомец, переходя через улицу, смотрит сначала направо, а потом налево. Я готов согласиться, что Холмс угадал правильно. Я уверен, что Лестрад никогда бы не догадался. Но, ведь, все упускают из виду, что полицейский сыщик, который не мог догадаться, мог зато знать. Лестрад знал, что этот прохожий – иностранец, по той простой причине, что он в пределах своего участка должен следить за всеми иностранцами, – а кое-кто сказал бы: вообще за всеми жителями. Как полицейский, я радуюсь, что полиции стало многое известно, ибо всякому хочется делать свое дело безукоризненно. Но как гражданин, я нередко задаю себе вопрос: не слишком ли многое известно полиции.

– Неужели вы хотите этим сказать, что вам известен каждый человек в вашем участке? Стало быть, если бы вон из того дома напротив вышел какой-нибудь человек, вы могли бы сказать, кто он и что он?

– Да, если бы он был владельцем дома, – ответил Бэгшоу. – Этот дом арендуется неким литератором англо-румынского происхождения, который обычно живет в Париже, но в данное время находится здесь в связи с постановкой какой-то пьесы. Зовут его Озрик Орм, он представитель новой школы и, кажется, его очень трудно читать.

– Ну, а другие жители этой улицы, – сказал Эндерхилл. – Я как раз думал, как странно, как ново и незнакомо все тут выглядит. Эти высокие белые стены, эти дома, затерявшиеся в садах… Вы не можете знать всех…