Книга Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит», страница 55 – Энтони Бучер

К глубокому моему сожалению, я не могу описать молодого человека, стоявшего в дверях. Он был примерно моих лет или немногим моложе, среднего роста, темноволос и одет совершенно неприметно. Замечательно в нём было лишь то обстоятельство, что он опирался на костыль, зажатый в левой подмышке, хотя левая нога его неискушённому глазу казалась вполне нормальной.

— Два-два-один-бэ? — произнёс он.

— Да, — отвечал я.

По некой причине этот ответ словно удручил его.

— Спасибо, — проговорил он и повернулся, собираясь уйти.

Мне это показалось непонятным. Новый номер дома, 221б, был чётко указан цифрами, недавно нанесёнными на притолоку. Какой смысл звонить в дверь, чтобы узнать этот номер, а затем уйти, получив подтверждающий ответ?

Тогда мне пришло в голову единственно возможное объяснение. Очевидно, это замечание служило своего рода знаком или паролем. Я не мог представить, зачем кому-либо посылать мне секретное сообщение; но не мог я также представить, почему, если в этот дом послано секретное сообщение, мне не следует пытаться его перехватить.

Кажется, есть только один логичный ответ на «221б», и я его дал.

— Бейкер-стрит, — проговорил я.

Молодой человек тут же повернулся ко мне, опираясь на костыль, и сказал:

— Но собака ночью никак себя не вела.

— Это-то и странно, — автоматически отвечал я.

(И здесь, наконец, надо мной берёт верх опыт учёного. Для пользы тех, кто не состоит в наших рядах, я должен добавить, в качестве устной сноски, что этот фрагмент диалога является известным отрывком из приключения с «Серебряным» — быть может, самым знаменитым примером того словесного ответного удара, который отец Нокс именует шерлокизмом, хотя я нахожу более подходящей иную форму, «шерлокол».)

Молодой человек улыбнулся, и эта улыбка оживила его столь обыденное лицо, проявив за ним личность. Уверен, я бы узнал его, если бы мне показалось, что он улыбается, тогда как в спокойном состоянии лицо его могло принадлежать кому угодно. Ибо эта улыбка слегка нарушала равновесие черт лица и превращала его обычную, неприметную физиономию в странную маску, наполовину дружелюбную и наполовину грозную.

— Пойдёмте со мной, — проговорил он.

Осознание Макбетом непреодолимой силы крови столь же приемлемо к любому предприятию, не принадлежащему к нашей обычной сфере деятельности. Приступить к какому-либо необычному действию означает окончательное признание того факта, что вернуться вброд труднее, чем пройти вперёд.^[62]Я ответил на знак ответным знаком, и теперь я испытывал странное желание последовать за гонцом и постичь смысл этого любопытного эпизода. Итак, чувствуя, что вся моя тоска — неопытность и робость новичка, я последовал за ним на тротуар.

На обочине стояло жёлтое такси. Молодой человек с костылём подошёл к машине и открыл дверь. Даже в тот момент мне должно было это показаться странным, но такси — редкое явление для людей на жалованье доцента. Лишь позднее я вспомнил, что дверь всегда открывает водитель, а не пассажир.

— Садитесь в авто, — сказал молодой человек — или, по крайней мере, так я тогда решил. Теперь я не столь уверен. Я колебался, и он нетерпеливо прибавил: — Чего мы ждём? Ирландская девица сказала мне, что вы поторопитесь, а вы топчетесь тут. Залезайте!

По некой абсурдной причине замечание это задело меня. Я залез в такси.