Книга Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит», страница 56 – Энтони Бучер

Внутреннее его пространство, по контрасту с ярким солнечным светом снаружи, казалось столь тусклым и тёмным, что первое время я был неспособен что-либо различить. Я слышал, как залез мой спутник, слышал, как завёлся мотор, но лишь когда мы тронулись с места, я действительно смог разглядеть интерьер салона.

Увиденное повергло меня в изумление. Я был в коробке, в давящей, тесной коробке. Не было ни окон, ни откидных сидений, ни счётчика, ни связи с кабиной водителя, короче говоря, ничего от интерьера обычного такси. Крошечный и пыльный шарик электрического фонаря в потолке давал слабый свет, позволявший мне что-то различить, а неясное жужжание надо мной наводило на мысль о некоем вентиляционном устройстве.

Но ещё более природы этого транспортного средства удивлял тот факт, что я был в нём один. Мой спутник незаметной наружности и незабвенной улыбки куда-то исчез, хотя я мог поклясться, что слышал, как он залезал внутрь. Однако он оставил на память о своём присутствии сувенир — костыль.

Не могу сказать, каковы были первые мои мысли по осознании своего затруднительного положения. Вне всякого сомнения, преобладала тупая растерянность. Страх, и это я могу сказать при всей своей скромности, не проник в мой ум. Страх подразумевает убеждённость и веру, а вся эта ситуация была столь неожиданна, столь фантастична, что не могла вызвать нечто большее, нежели удивление и любопытство.

Я не мог различить улиц, по которым мы ехали, но постоянные рывки машины говорили мне, что мы движемся извилистым и окольным путём, ещё более извилистым, нежели повороты улиц в этом районе. Мне подумалось, что, вполне возможно, водитель предпринимает все меры предосторожности, чтобы избавиться от ожидаемого хвоста, если мне позволено будет употребить этот термин.

Поначалу я подумывал запоминать эти повороты на случай, если позже понадобится проследить дорогу, но через пару минут понял всю неосуществимость этой уловки. Мы проделали не менее дюжины поворотов, прежде чем я начал вести им счёт; а если исходная точка совершенно неизвестна, что пользы от самой точной записи дальнейшего?

Вместо этого я обратил своё внимание на сам автомобиль, предварительно установив точное время и, исходя из него, примерное время нашего отъезда с Ромуальдо-драйв, 221б. В тот момент было 8:18; должно быть, мы покинули дом около 8:15. Подсчёт минут без часов никогда не входил в число моих достижений. Мне говорили, что можно этого достичь, считая шимпанзе; но эта идея выглядит неправдоподобно.

В этот момент машина почти на полминуты остановилась — вероятно, на светофоре. Это был замечательный шанс открыть дверь — не то чтобы у меня хоть в малейшей мере возникло намерение пренебречь внушениями своей чувствительной природы, покинув такси; я всего лишь хотел взглянуть, где мы находимся, дабы возобновить свои наблюдения с некой надеждой на их успешность.

Но дверной ручки не было. Наличие там двери было очевидным фактом; я по-прежнему был существом из плоти и крови, хотя вероятность, что я ещё долго буду оставаться таковым, разумный человек счёл бы небольшой, и я едва ли мог попасть в этот короб сквозь твёрдые стены. Но дверь, по всей видимости, открывалась лишь снаружи; здесь, внутри, я был зажат, заперт и заключён куда надёжнее, чем крыса в ловушке.