Книга Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит», страница 133 – Энтони Бучер

— Я всё ещё не уверен, что я… — нахмурился Фернесс.

— Смотрите. Вот заметки, которые я набросал по дороге сюда сегодня вечером. Вот вид сверху:

— А вот вид устройства, если смотреть на него со стороны двери:

— Ты, конечно, ничего этого не видела. Дверь скрывала лампочку, а светлую нитку ты не заметила. Затем Уорр всё убрал, оставив только сколы на стене и стеклянный осколок в корзине.

— Лейтенант, — промолвил Дрю Фернесс, — это великолепно.

— И, следовательно, — добавил доктор Боттомли, — это подходящий повод для торжества несмотря на всё, случившееся сегодня вечером. Если вы пройдёте в мою комнату, где имеется бутылка…

Вернувшись в свою комнату, доктор Боттомли осторожно поместил калабас обратно на подставку, взял одну из своих злодейских чёрных торпедок и радостно разжёг её. Доктор Уизерс возрадовался бы этому поступку; лучшего признака успешного психического выздоровления и быть не могло. Перемежаясь радостными, хотя и зловонными затяжками, доктор Идеальным Хозяином засуетился, расставляя пепельницы и стаканы.

— Наши Подзаконные акты, — объявил он, когда напитки были разлиты, — указывают, что первый тост следует поднимать за «Эту Женщину» — Ирен Адлер, вызвавшую, поясняю специально для вас, лейтенант, «Скандал в Богемии». Но в нынешних обстоятельствах я предлагаю тост, не включённый, как ни странно, в наш обычный ритуал. Джентльмены — и мисс ОʼБрин — за Ватсона!

— Дрю, — запротестовала Морин, — ты едва пригубил.

— Не из неуважения к имени Ватсона, — заверил он её, — ныне вдвойне святого для нас. Лишь потому, что я могу представить себе только один тост, достойный моего первого глотка чистого виски.

— Тогда давай, дружище, — настоял Боттомли.

— Так и быть. За будущую миссис Фернесс!

Он храбро выпил виски, лишь немного поперхнувшись, и вытащил носовой платок вытереть губы. На пол полетел клочок бумаги. Морин с улыбкой подняла его.

Боттомли и Джексон предавались бурным поздравлениям.

— Погодите-ка, — сказала Морин. — Ещё одна ниточка торчит.

— Нитка?

— В смысле, в нашем деле. Это же послание из алюминиевого костыля, не так ли?

— О, да. Я записал это, пока ещё помнил. С тех пор произошло столько всего, что я так и забыл расшифровать его. Как вы думаете, не попытаться ли сделать это прямо сейчас?

Они посмотрели на листок и прочли: АРР ОУТОТ ЕВИРП ТИР ТСРЕК ЙЕ БСМАК АРУД

— Последние слова Уорра, — задумчиво промолвил доктор Боттомли. — Этот возмутительный голос, ныне говорящий с нами извне тех пределов, что его ограничивали. Мрмфк. Лейтенант, какого чёрта вы смеётесь?

Джексон не столько смеялся, сколько выл.

— О господи, — выдавил он между судорогами, — это же чудесно.

— Чудесно? — сказал Фернесс. — Вы имеете в виду, что уже прочли это — что шифр так прост?

— Шифр? Эта проблема проходит сквозь всё дело; мы слишком усердны, — смех вновь скрутил его. — Слушайте. Просто прочтите это задом наперёд.

Они медленно прочитали вслух послание от конца к началу. Морин хихикнула. Дрю Фернесс нахмурился. Доктор Руфус Боттомли выглядел раздражённым, затем улыбнулся и, наконец, посерьёзнел.

— Думаю, — уже без тени улыбки проговорил он, — что у Стивена Уорра есть идеальная эпитафия.