Книга Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит», страница 131 – Энтони Бучер

— Я остаюсь здесь, — флегматично сказал сержант Ватсон.

— Опустите оружие, Федерхут, — предупредил Финч, — или я изрешечу вас.

— К тому моменту, как вы достанете пистолет, Herr Leutnant, ваш сержант будет мёртв. Вас тоже так мало заботит жизнь человека?

На мгновение Федерхут, отвечая Финчу, отвернулся. В этот момент всё и произошло. Фернесс и Ридгли шевельнулись одновременно, словно некое сверхъестественное чутьё руководило их действиями. Фернесс внезапно взмахнул правой рукой, и прикованный наручниками сержант упал на пол. В тот же момент свободная левая рука профессора схватила австрийца. Это был героический жест; но, принеся спасение сержанту, он стал бы гибельным для его узника, не вмешайся и Ридгли. Отчаянный рывок с дивана швырнул его прямо на правую руку Федерхута, державшую автоматический пистолет. Обе руки Ридгли схватили запястье австрийца, неподвижно его удерживая.

Но они не могли удержать палец на курке. Когда Фернесс уже повалил юриста на пол, а Финч стоял над ним с табельным револьвером наизготовку, этот палец шевельнулся, автоматический пистолет изверг весь свой заряд, и свежая кровь окрасила бинты Харрисона Ридгли III.

Федерхут с ужасом взирал на свою убийственную руку.

— Я не имел этого в виду, — выдохнул он. — Это мне не хотелось. Herr Leutnant! — восклицал он. — Почему вы не стреляете?

— Думаю, — вслух выразил свои мысли Финч, — что лучше я увижу вас в суде. Это поможет очистить Америку.

Гостиная в 221б вновь почти опустела. Финч и Ватсон исполнили свой долг; Отто Федерхут уже был на полпути в тюрьму округа. Прибыла и вновь удалилась скорая помощь; «До упада!» придётся искать нового редактора. Лишь Джексон, Фернесс и Морин задержались в этой битком набитой событиями комнате.

— Тебе пора спать, Морин, — сказал лейтенант. — Финч хороший парень; он постарается хранить всё в тайне, пока сможет. Но репортёры тут скоро возникнут.

— Пожалуйста, — сказала Морин. — У меня всё ещё кружится голова и всё внутри звенит. А завтра мне предстоит встреча с Ф. Х. и прессой, а я всё ещё не знаю точно, что произошло. Не мог бы ты присесть на минутку и позволить мне задать вопросы?

— Не знаю, смогу ли я сам на всё ответить, — усмехнулся Джексон. — Но готов попробовать.

— Я всё ещё не могу поверить, что этот милый старик был шпионом и убийцей. Но он не оставил нам повода для сомнений, не так ли? Однако что я действительно не понимаю, это насчёт мистера Ридгли. Федерхут не мог застрелить его — он был в «Ратскеллере», когда это случилось. Мы все трое видели его там. Значит, это был доктор Боттомли, как сказал Ридгли? И зачем Ридгли так прыгнул на Федерхута? Он должен был знать, что это верная смерть. И я знаю, что мы должны говорить хорошо о… о мёртвых, но он мне не показался похожим на человека, который бы пожертвовал жизнью ради сержанта Ватсона.

— О-ох, — запротестовал Джексон. — Для начала хватит.

— Прости, Энди. Я всё ещё путаюсь. Но почему?..

— Думаю, вот в чём дело. Вспомни, что сказал сержант. Мы узнали, что три сфабрикованных Уорром разоблачения были истинными. Разве невозможно, что тогда верны и остальные? Отлично, тогда Федерхут был шпионом, а Ридгли убил свою сестру. Это не слишком приятная мысль, но она делает всё логичным. Русская старуха Эванса была поддельной, но её история была достаточно близка к правде, чтобы заставить Ридгли встревожиться. Он убил свою сестру из ревности и обнаружил, что жизнь без неё ничего не стоит. Отсюда вся его горечь и пьянство. Теперь всё выглядело так, что правда выйдет наружу. Поэтому он попытался покончить с собой; но его сардоническому чувству юмора льстила мысль, что это самоубийство будет похоже на убийство Уорра. К счастью для него, трюк из «Торского моста» сделал это возможным. Он порезал губу, написал «RACHE» на стене и застрелил себя из автоматического пистолета, к которому привязал за окном груз. Возможно, он держал пистолет сквозь чёрную траурную повязку, чтобы обмануть тест на отпечатки. Затем, по счастливой случайности, он выжил, и ему пришлось пройти через это, притворившись, что на него покушались. Бросаясь на Федерхута, он не жертвовал своей жизнью ради справедливости; он ухватился за возможность завершить самоубийство, которое не задалось.