Книга Неприятности в клубе «Беллона», страница 78 – Дороти Ли Сэйерс

– Я буду с вами абсолютно откровенен, – проговорил он. – Да, я давал дигиталин. Когда генерал пришел ко мне, брахикардия и затрудненное дыхание свидетельствовали о том, что срочно требуется стимулятор. Я выписал лекарство, содержащее небольшое количество дигиталина, необходимое для нормализации состояния пациента. Вот рецепт. Я скопирую его для вас.

– Небольшое количество? – переспросил Паркер.

– Совсем небольшое в сочетании с другими препаратами, нейтрализующими замедляющее последействие.

– Меньше, чем доза, впоследствии обнаруженная в организме?

– Боже милостивый, конечно, меньше – тут и вопрос не стоит! В случае таких пациентов, как генерал Фентиман, дигиталин следует применять с величайшей осторожностью.

– Я полагаю, вероятность того, что вы допустили ошибку при приготовлении препарата, исключается? Вы не могли по чистой случайности дать чрезмерную дозу?

– Это было первое, что пришло мне в голову, но едва сэр Джеймс Лаббок назвал цифры, я осознал, что о таком и речи идти не может. Доза была громадная: почти два грана. Но, чтобы убедиться наверняка, я приказал тщательно проверить свой запас лекарства – все учтено в точности.

– А кто производил проверку?

– Моя медсестра. Я покажу вам книги и аптечные квитанции.

– Спасибо. Это медсестра отмеряла дозу для генерала Фентимана?

– Нет, что вы, это лекарство я всегда держу под рукой, уже готовое. Если хотите, сестра вам покажет.

– Благодарю вас. Теперь вот что: генерал Фентиман обратился к вам по поводу сердечного приступа. Возможно ли, что приступ был вызван дигиталином?

– Вы хотите сказать, не был ли генерал отравлен еще до того, как пришел ко мне? Ну, безусловно, дигиталин – препарат весьма непредсказуемый.

– А как скоро подействовала бы столь большая доза?

– Я бы предположил, что эффект не замедлил бы сказаться. При обычных обстоятельствах пациент ощутил бы тошноту и головокружение. Но в случае сильного сердечного стимулятора вроде дигиталина основная опасность состоит в том, что любое резкое движение – ежели, скажем, пациент вдруг вскакивает на ноги из положения сидя или лежа – влечет за собой мгновенную потерю сознания и смерть. Я бы сказал, что именно это и произошло с генералом Фентиманом.

– И такое могло случиться в любой момент после приема дозы?

– Именно.

– Ну, что ж, я вам бесконечно признателен, доктор Пенберти. Если позволите, я побеседую с вашей медсестрой и скопирую записи в ваших книгах.

Покончив с этим делом, Паркер отправился на Портмэн-сквер, так толком и не осмыслив, как ведет себя самая обыкновенная наперстянка при приеме внутрь. Туман неясности не развеялся даже после обращения к соответствующим справочникам по фармакологии и фармакопее, а также к Диксону Манну, Тейлору, Глейстеру и прочим многоученым авторам, столь любезно и услужливо опубликовавшим свои мудрые мысли на тему токсикологии.

– Миссис Рашворт, познакомьтесь: это лорд Питер Уимзи. Наоми, это лорд Питер. Он страшно интересуется всякими там железами, так что я и его прихватила. И, Наоми, расскажи-ка поскорее про эту твою сенсацию. Кто он таков? Я его знаю?

Миссис Рашворт – длинная, неопрятная особа с длинными, неопрятными волосами, закрученными в валики над ушами, – близоруко заулыбалась Питеру.

– Счастлива познакомиться. Эти железы – настоящее чудо, правда? Ну, знаете, доктор Воронов и его удивительные старые овцы. Нам всем теперь есть на что надеяться. Не то чтобы дорогой Уолтер особенно интересовался омолаживанием. Возможно, жизнь и без того длинна и тяжка, вы не находите? Вокруг столько всяких разных проблем! И, насколько я понимаю, страховые компании восприняли это дело в штыки. Впрочем, если подумать, это только естественно, верно? Но самое любопытное – это воздействие на характер, не так ли? Вы, случайно, не интересуетесь малолетними преступниками?