Книга Канатная танцовщица, страница 73 – Морис Леблан

– Садись, – сказал Эстрейхер. – Здесь нам никто не помешает.

Но Доротея не села, а, скрестив руки, молча и неустрашимо смотрела на Эстрейхера.

– Не хочешь – как угодно. Дело твое. – И, усевшись сам, заговорил не сразу: – Третий раз говорим мы с тобой по душам. В первый раз, в Роборэе, ты отказала мне, притворившись оскорбленной. Но меня, моя милая, не проведешь. Я прекрасно понял твою игру: ты хотела одна завладеть всем богатством. Я стоял поперек твоей дороги и ты постаралась меня устранить. И ты сделала это очень ловко и хитро. Потом ты догадалась, что путеводные нити в Мануар-О-Бютте. Ты бросилась туда, вскружила голову Дювернуа и овладела медалью. Я все время следил за тобой и восхищался твоей работой. Ошиблась ты только в одном. Ты забыла про меня, своего соперника. И от этого проиграла. Теперь четыре красных бриллианта Голконды в моих руках. Я буду богат, так богат, что смогу позволить себе роскошь честной жизни. И вот перед началом честной жизни я снова встретился с тобой и, как тогда, спрашиваю: хочешь ли ты быть той пассажиркой, о которой я предупредил команду? Скажи только слово: да или нет?

Доротея презрительно усмехнулась… И эта улыбка была красноречивее ответа.

– Молчишь… Ну ладно: значит, будем действовать иначе. Не хочешь добром – захочешь силой.

Угроза мало помогала; Доротея не дрогнула.

– Ты удивительно спокойна. Неужто ты не отдаешь себе отчета в обстановке?

– Отдаю, и совершенно точный.

– Нет, не отдаешь. Жизнь и смерть твоих друзей и мальчишки в моих руках. Одно слово – и они погибнут. А между тем ты можешь их спасти.

– Не собираюсь. Их спасут другие. А вас не спасет уж никто.

– Как так?

– Очень просто. Узнав о похищении Монфокона, я послала мальчиков в Рош-Перьяк за помощью. Скоро придут крестьяне и полиция.

– Ой, как страшно! Пока дойдут до Рош-Перьяка, да пока они соберутся да двинутся сюда – я буду за пределами их досягаемости.

– Поверьте, что они недалеко.

– Опоздала, голубушка. Будь у меня хоть тень сомнения – я приказал бы отнести тебя в шхуну.

– Кому? Вашим людям? Не надейтесь на их помощь. Они вам очень мало доверяют.

– Зато боятся и повинуются слепо. Но бросим пустую болтовню. Слушай, Доротея. С первой встречи меня захватило. Я всегда презирал женщин и мало к ним привязывался. Но к тебе меня тянет, и ты можешь меня, что называется, скрутить. Ты редкий тип, Доротея: танцовщица, княжна, воровка, акробатка. Видел я тебя во всех видах и во всех видах… любил. Нет, не любил, но и не ненавидел. Зажгла ты во мне страшный огонь, и я должен потушить его, должен.

Он подошел к ней, положил ей руки на плечи.

– Перестань смеяться. Дай мне губы свои. Об них я затушу огонь, а потом уйду, оставлю тебя, если так захочешь. Но только потом, Доротея. Понимаешь, потом.

Он обнимал ее все крепче, все ниже наклонялся к ней лицом. Доротея откидывалась назад, отступала, но скоро оказалась припертой к стене. А он шептал, задыхаясь от страсти:

– В твоих глазах испуг. Ах, как приятно это видеть. У тебя чудесные глаза, Доротея. Как они потемнели от страха. О, это сладкая награда за борьбу. Твои губы дрогнули. От страха? Да, от страха. А мои дрожат от желания. Я люблю тебя, люблю… И всегда буду любить. И ты будешь только моей.

Доротея напрягла все силы и стала отчаянно вырываться.