Книга Девятью Девять, страница 11 – Энтони Бучер

За особняком Харриганов наблюдал не он один. В свете, падавшем из стеклянной двери, Мэтт заметил краем глаза блеск мокрого плаща. Слева, ближе к дальней стороне здания, примерно там, где находилась молельня, насколько он мог судить. Но в молельне не было окон на уровне лица — только два квадратных отверстия для вентиляции, высоко в стене.

Охраняется ли дом? Может быть, так и надо? Нет, исключено. Если бы особняк охранялся, Мэтт встретился бы с охранниками раньше, чем с дворецким. Значит, это…

Осмотрительность помешала ему вздохнуть с облегчением. У него появилась возможность действовать — не слоняться вокруг молельни, как идиот, а совершить что-нибудь недвусмысленное и настоящее. Мысленно Мэтт объяснял себе, что должен искупить в глазах Харриганов свое неподобающее поведение; на самом же деле его пострадавшее самолюбие требовало реванша.

Фигура пропала. Лучик света был маленьким, он по чистой случайности упал на пальто незнакомца. Но мог упасть и еще раз — Мэтт не сводил глаз с крошечного пятнышка, пробираясь вдоль стены. Он снова услышал стук печатной машинки, который, видимо, исходил из той же комнаты, где горел свет.

И наконец увидел гладкую пухлую руку в луче света. Рука неловко возилась, вероятно, с щеколдой, потом слегка приоткрыла дверь. Узкая желтая полоса едва заметно расширилась. Машинка замолчала.

Мэтт не видел человека в темноте под дождем — только руку. Женскую… нет, наверное, все-таки мужскую, несмотря на замысловатое кольцо, но при этом мягкую и белую. Если…

Из темноты послышался вскрик боли. Рука исчезла. На мгновение свет вновь озарил фигуру в плаще, быстро бегущую прямо к Мэтту. В руке незнакомца сверкнул какой-то металлический предмет.

И тогда Мэтту пришлось взяться за дело — внезапно, без подготовки и долгих раздумий, зато с огромным удовольствием. В мокрой темноте человек в пальто мягко врезался в него. Он сдавленно выругался, и Мэтт почувствовал, как на мгновение к его ребрам прижался стальной цилиндр. Потом он споткнулся, и оба рухнули на мокрую траву.

Драка есть драка: чувствуешь одновременно боль, свободу и возбуждение. Но здесь фигурировало и еще кое-что. Человек в плаще, слабый и пухлый, не был достойным противником. Но в руке он сжимал небольшой предмет, способный уложить самого могучего бойца.

Дважды металлический предмет прижимался к телу Мэтта. Дважды молодой человек ощущал позвоночником холодный трепет, в котором, успей он подумать, распознал бы страх. Он всякий раз вырывался. Наконец, сделав импровизированный бросок, который ни за что не сумел бы повторить в другой раз, Мэтт надежно оседлал своего пузатого противника и наклонился вперед, чтобы прижать к земле трепыхавшуюся руку, которая сжимала пистолет.

— Брось, — велел он со спокойствием, удивившим его самого. — Вот умница. — И, чтобы придать своим словам веса, слегка подпрыгнул на пружинившем животе. — Брось бяку!

Человек в плаще разразился энергичной тирадой на незнакомом Мэтту языке и еще отчаяннее, чем прежде, попытался высвободить запястье. По другой его руке что-то текло, теплее дождевой воды.

— Я вам советую, — произнес низкий голос из темноты, — вырубить его и забрать оружие. Он играет нечестно.

От кого бы ни исходил совет, он был здравым. На мгновение Мэтт отпустил дергающуюся левую руку и с силой стукнул противника чуть ниже уха. Тот немедленно перестал трепыхаться.