Книга Ночь Бармаглота, страница 67 – Фредерик Браун

Он собирался меня застрелить. Здесь и сейчас.

И был бы в полной безопасности. Он мог бы заявить — если я повернусь и побегу, а он застрелит меня в спину, — что стрелял, потому что я пытался сбежать. А если стрелять спереди, то я — маньяк, уже убивший Майлза и Бонни — приближался к нему, чтобы напасть.

Вот почему он отослал Хэнка и велел ему сделать два звонка — чтобы тот не вернулся ещё долго.

— Кейтс, вы же не всерьёз, — сказал я. — Вы не можете хладнокровно застрелить человека.

— Да, человека, убившего моего помощника. Если я этого не сделаю, Стэгер, вы опять вывернетесь. Добьётесь признания психом и останетесь безнаказанным. Я хочу быть уверен.

Конечно, это было далеко не всё, но это давало ему оправдание перед собственной совестью. Он думал, что я убил его помощника. Но он так меня ненавидел, что хотел убить ещё до того. Ненависть и садизм — вот идеальное оправдание.

Что я мог сделать? Закричать? Не поможет. Вероятно, никто из проснувшихся — было уже три с лишним часа ночи — не расслышит меня вовремя, чтобы увидеть случившееся. Хэнк будет звонить из задней комнаты; он не успеет подбежать к окну.

А Кейтс будет утверждать, что я крикнул, прыгая на него; крик просто спровоцировал его на выстрел.

Он подошёл ближе; если он застрелит меня в грудь, там должны появиться следы пороха, указывающие, что он выстрелил, когда я подбирался к нему. Дуло пистолета нацелилось на моей груди, едва ли в футе от неё. Я мог прожить ещё пару секунд, если бы развернулся и побежал; возможно, в этом случае он подождёт, пока я отойду на десяток шагов.

Его лицо оставалось в тени, но я мог различить, как он улыбается. Я не видел ни его глаз, ни остального лица, только эту улыбку. Бестелесную улыбку, как у Чеширского Кота в «Алисе». Но, в отличие от Чеширского Кота, он не собирался исчезать.

А я исчезну. Если не случится чего-то неожиданного. Быть может, появится свидетель, вон там, на тротуаре с той стороны. Он не станет хладнокровно стрелять в меня при свидетеле. При Карле Тренхольме, Эле Грейнджере, ком угодно.

Я заглянул Кейтсу через плечо и крикнул:

— Привет, Эл!

Кейтс повернулся. Ему пришлось; он не мог рисковать, если кто-то действительно приближается.

Он отвернулся просто мельком взглянуть и убедиться.

Я поднял бутылку с виски. Возможно, стоит сказать, что её подняла моя рука; едва ли я вообще помнил, что всё ещё держу её. Бутылка ударила Кейтса по голове, и лишь поля шляпы спасли ему жизнь. Думаю, я замахнулся так сильно, что убил бы его, окажись он с непокрытой головой.

Кейтс и его револьвер, каждый сам по себе, упали на проезжую часть. Бутылка виски выскользнула из моей руки и упала на тротуар; и разбилась. Должно быть, тротуар оказался жёстче головы Кейтса — или же она разбилась бы о голову Кейтса, не будь там полей шляпы.

Я даже не приостановился проверить, не мёртв ли он. Я бросился бежать со всех ног.

Естественно, на своих двоих. Ключ зажигания всё ещё лежал в моём кармане, но уезжать с двумя трупами было едва ли не последним, что я хотел бы сделать

Я пробежал квартал и запыхался, прежде чем осознал, что не имею ни малейшего представления, куда направляюсь. Я сбавил шаг и свернул с Оак-стрит. В первый же переулок. Я налетел на мусорное ведро, а затем сел на него отдышаться и подумать, что делать дальше. Но мне пришлось снова уйти, потому что залаяла собака.