Книга Кисть ее руки. Книга 2, страница 163 – Содзи Симада

Итимацу сразу же стал искать бумагу и карандаш. Однако найти никак не получалось, отчасти потому, что он очень торопился. Тогда мужчина заговорил с внуком, который спал рядом и был очень напуган:

– А, Суми, это ты?

Но внук от страха не отвечал.

Мужчина вытащил фонарик из повязки на голове и направил его себе в лицо.

– Это же я!

– Ой! – воскликнул внук в ответ.

Внук, Сумио Тарумото, был одним из детей, собравшихся в доме Муцуо, чтобы послушать его истории. Муцуо любил детей, поэтому собирал Сумио и его друзей, рассказывал им придуманные истории и угощал карамелью. Страх Сумио исчез.

– Слушай, дедушка не помогает. Не мог бы ты одолжить мне свой карандаш и блокнот? – сказал Муцуо, вставляя фонарик обратно.

Мальчик встал и пошел к своему письменному столу. Он поискал в своем портфеле и достал недописанную тетрадь и карандаш. Молодой человек вырвал из нее несколько листов. Затем он обратился к растерянному Итимацу:

– Не волнуйтесь, я не буду стрелять в невинных людей.

– Да уж, не хотелось бы. Объясни, что происходит? – сказал Итимацу.

– Я зашел к вам взять нужную мне вещь, и все. Если меня здесь убьют, у вас будут проблемы. Мне нужно торопиться.

Мужчина не ответил на вопрос и быстро встал.

– Ну, Сумио, спасибо. Учись усердно и стань великим человеком, – сказал он мальчику.

Затем он тихо вышел на улицу. Старик и его внук какое-то время приходили в себя.

– Ты знаешь его? – спросил потом Итимацу внука.

– Это Тои, – ответил Сумио.

– А, вот он какой, – кивнул Итимацу.

– Интересно, что он будет делать с бумагой и карандашом посреди ночи, – сказал Сумио.

– Он собирается написать предсмертную записку, – сказал Итимацу, догадавшись.

– Что такое предсмертная записка? – спросил Сумио.

– Может быть, он сделал в деревне что-то ужасное. Поэтому он хочет написать предсмертную записку, а потом где-нибудь умереть.

Как и сказал Муцуо, вскоре после этого прибыли сотрудники полиции и пожарной команды. Они столпились в доме Тарумото и устроили страшную шумиху в доме и в саду. Расспрашивали Итимацу, и он снова и снова рассказывал, что только что произошло.

В это время Муцуо бежал в кромешной темноте по горной дороге и уже добрался до крутого склона перевала Арасака. Он стремился к вершине горы Сэннин за перевалом. Он давно решил, что покончит самоубийством на этой горе. Дом Тарумото находился на полпути от деревни Каисигэ к горе Сэннин.

Горы были напоены приятными весенними запахами. Это немного успокоило Муцуо, пропитанного удушливым запахом крови и пота. Он заметил густые заросли диких роз, цветущих на залитой лунным светом обочине дороги. Холодное звездное небо было покрыто мерцающей звездной пылью, которая, казалось, дышала.

Горная дорога была усыпана крупными и мелкими камнями, посередине ее шла промоина от потоков, стекавших с горного склона. Муцуо тяжело дышал, идя по этой тропе. Он пришел в полное изнеможение. Его ноги и руки стали тяжелы, как камень, а в груди время от времени возникала сильная боль, которая заставляла Муцуо останавливаться. Когда он, тяжело дыша, согнулся и положил руки на колени, в глубине горла раздался отвратительный булькающий звук, и вместе с сильным кашлем хлынула кровь. Но сидеть сложа руки и расслабляться было нельзя. Преследователи, должно быть, уже рядом.

Ему нужно было хотя бы немного времени, чтобы написать прощальную записку. Глядя на кровь, которой он только что кашлял, он понимал, что ему все равно суждено умереть. Зайдя так далеко, он ни в чем не раскаивался. Единственное, о чем он сожалел, это о том, что в приступе гнева убил невинного ребенка и что так и не удалось убить Кимиэ и Кику.