Книга Руки Орлака, страница 125 – Морис Ренар

Чувствуя вину за опоздание, он прятал свое раздражение под маской непринужденности, и его тучные телеса подрагивали и колыхались. Дородный и румяный, он продвигался небольшими шажочками, выпячивая зад, наклонив голову к плечу, подняв толстую белую руку к щеке в позе, преисполненной елейности и жеманства.

Устроившись наконец за столом, он предложил Стефену дать показания.

Тот подчинился и, потупившись, словно обращался к своему галстуку, выложил всю историю своих рук.

Можете сами представить себе удивление слушателей. Но мсье Буркрен вяло покачал головой, словно гротескный китайский болванчик.

– Послушайте, мсье Орлак, – сказал он, глядя на меня, чтобы дать мне понять, что на самом деле он разговаривает со мной. – Послушайте, мсье Орлак, я тоже человек образованный, насколько мне известно. Вы читали Жерара де Нерваля и Эдмона Абу: этот сон вам подсказали «Заколдованная рука» и «Нос некоего нотариуса»; а затем вы вспомнили про Шарля Нодье, который утверждал, что был гильотинирован в эпоху Террора… Она занятная, эта ваша сказка, но – черт возьми! – не более, чем «Кот в сапогах» или «Синяя птица»^[104]. Все это какая-то абракадабра, только и всего!

Он раздраженно махнул рукой и вперил в меня укоризненный взгляд.

– Простите! – сказал я, вставая. – Но, несмотря на отсутствие профессора Серраля, который на несколько дней отбыл в Америку и которого, по моему убеждению, вам следовало бы выслушать, мы можем провести идентификацию рук мсье Стефена Орлака и убедиться в том, что это – руки Вассёра… Мсье Куэнтр, вы ведь знали Вассёра. Не соизволите подойти?

Куэнтр, чрезвычайно взволнованный, повиновался, и Стефен протянул ему свои руки.

– Мне кажется, я действительно узнаю́ их… Но поручиться не могу… – сказал инспектор спустя какое-то время. – Дело Вассёра было закрыто несколько месяцев тому назад… На руки обвиняемого я не обращал особого внимания, так как был сосредоточен лишь на сравнении отпечатков пальцев… Да и потом, мсье Орлак подверг свои руки такому количеству процедур, если можно так выразиться…

– Ладно, – сказал я. – Но уж мсье Бертильон^[105], пусть он и на том свете, думаю, все же просветит нас на сей счет.

Тут я попросил разрешения ввести работника антропометрической службы.

У него был с собой небольшой сверток, который он принялся разворачивать.

– Нам нужна карточка с данными о внешности Вассёра! – сказал я ему. – И прошу вас, снимите отпечатки пальцев вот этого мсье.

Он положил карточку перед магистратами. Стефен, по его просьбе, снял плащ, пиджак, закатал рукава рубашки, затем, нажав кончиками пальцев на подушечку, пропитанную черными чернилами, отпечатал их следы прямо посреди чистого листа.

– А теперь измерьте его пальцы! – потребовал я.

Служащий уложил кисти рук ладонями книзу и произвел измерение при помощи соответствующего антропометра.

Отпечатки пальцев и цифры сравнили. На лице мсье Буркрена отразилось изумление.

Между тем доктор Фруардэ, уступив моей просьбе, начал внимательно осматривать руки Стефена и особенно сеть шрамов, опоясывавшую предплечья в нескольких сантиметрах от запястий.

– Ну что? – спросил я у него.

– Не могу сказать обратного, – заявил ученый. – Как видите, я в замешательстве. Словно угодил в двухтысячный год – разве что это какое-то мошенничество… Но если речь идет о Серрале, ни слово «мошенничество», ни уж тем более слово «невозможно» звучать не должны.