Онлайн книга «Повелитель света»
|
Она не без труда распрямилась, словно божественная легкость ее восемнадцати лет вдруг ее покинула. Задумчивая, опечаленная, она стояла напротив опекуна, который теперь взирал на нее с мрачным видом, но молча. Лицо Анриетты заливал солнечный свет. Ее безжизненные глаза смотрели в никуда, изящные пальчики машинально собирали в складки ткань небольшого передника. Сезар, внешне уже спокойный, с хмурым, но не таким возбужденным лицом, снова заговорил другим тоном, о чем свидетельствовали его преисполненные сдержанной укоризны пожатия плечами. Дав выход избытку своего гнева, теперь он перешел к упрекам, к коим примешивались определенные чувства. Судя по всему, он читал нотацию, взывая к здравомыслию и мягкосердечию девушки. Наконец, подойдя к ней вплотную, он взял ее за руки чуть ниже плеч, посреди пышных рукавов, и отечески заглянул в эти красивые отсутствующие глаза, смотревшие в какую-то только им одним известную точку. И с серьезным лицом, по которому снова и снова пробегали отблески беспокойства, он медленно проговорил какую-то фразу – должно быть, некий вопрос. Анриетта и бровью не повела. В ней виделись лишь грусть и кротость, решимость и твердость. В ответ она несколько раз покачала головой – неспешно, справа налево. Ее решение осталось неизменным. Обескураженный, Сезар выпустил ее руки из своих, отступил на пару шагов и очень холодно, но спокойно, с сожалением и твердостью произнес несколько слов. Его поведение означало: «Раз уж все обстоит так…» Напряженная в своей отважной печали, девушка выслушала его и с удрученной улыбкой сказала «да» так, будто не отвечала покорно на приказ, но склоняла голову перед ударом судьбы. Она удалилась лишь после того, как Сезар разочарованно взмахнул рукой, отпуская ее. Оставшись один, Сезар подошел к окну, прислонился лбом к стеклу и несколько долгих минут стоял так, держа руки за спиной, не двигаясь и о чем-то размышляя. Затем он резко развернулся, вскинул голову, потряс ею, потер виски, зажмуривая и снова открывая глаза, будто ситуация, в которой он внезапно оказался, душила его. «Да ну! – казалось, думал он. – Быть такого не может! И это все – я? Нужно взять себя в руки, черт побери!» И, рухнув в кресло, он закрыл лицо дрожащими руками. Вечерело. Чтобы не сердить мадам Кристиани, Шарль не решился отсрочивать ужин, в котором принял участие и Бертран Валуа. Когда они вернулись в студию, в которой давно уже угасли последние отблески октябрьского дня, пластина люминита все еще слабо светилась. Чудесный вечер 30 июня 1835 года, один из самых долгих в году, наполнял умирающим светом кабинет Сезара Кристиани. В доме напротив желтоватыми огоньками светились несколько окон. Уличный фонарь проливал свой тусклый свет на мостовую и тротуары бульвара. По крышам и трубам скользили последние красноватые лучи сумерек. Погруженный в думы старик Сезар по-прежнему сидел в глубоком кресле. * * * – Что нового? – спросил Бертран Валуа, даже не пытаясь скрыть свое беспокойство и тот живой интерес, который теперь вызывали у него разоблачения люминита. С момента вспышки гнева и отчаяния Сезара прошло чуть менее суток. Шарль находился в своей студии. – Твой предок, – отвечал он, – то есть этот молодой человек, у которого твой нос и твоя трость, «забрал кое-что» этим утром, если можно так выразиться. |