Книга Повелитель света, страница 375 – Морис Ренар

Коломба, не совладав с нервами, отпрянула назад: и правда, могло показаться, что Сезар смотрит на них, а не на пластину, что именно к ним он приближается столь решительным шагом с ожесточенным лицом и горящим взглядом. Иллюзия была впечатляющей: старик будто в самом деле вышел из рамки и теперь находился среди своих прапраправнуков. Они уже и забыли, что он всего лишь изображение, передаваемое вечным светом, изображение давным-давно истлевшего тела, образ, подобный образу звезд, которые уже не существуют на протяжении многих столетий и изображение которых свет тем не менее до нас доносит, так как свету требуется еще больше столетий, чтобы достичь нашей планеты.

Сезар снял пластину со стены, вооружился кинжалом. В точности повторились те оптические эффекты, которые мы описывали чуть выше. Его пальцы, их тень, двигались по краю люминита, который он пролистывал.

Спустя десять минут пластина снова заняла на стене свой тайный наблюдательный пост, а Сезар решительно шагал к камину, обходя круглый стол. Он и сам уже – это было понятно – ретроспективно ознакомился со всей той сценой, в которой участвовал человек с тростью, и знал, что этот тип делал в кабинете в его отсутствие.

Теперь уже и он, в свою очередь, приподнял бюст Наполеона, вытащил из-под него сложенный вчетверо лист бумаги, поспешно нацепил свои роговые очки и подошел к окну, чтобы лучше видеть.

Там с дрожащими руками, взволнованным лицом и нахмуренными кустистыми бровями он прочел записку.

Шарль уже успел снова включить кинематографический аппарат. Схватив небольшую подзорную трубу, он попытался прочесть текст записки, однако же не преуспел в этом: Сезар держал лист лицом к себе, а на обратной стороне ничего написано не было.

Читая, старик разъярялся все больше и больше. Он гневно скомкал послание, скатал его в шарик, который сунул в карман, и принялся расхаживать вокруг стола, словно хищный зверь в своей клетке. Проходя мимо дверей, он отпер их, снова открыл дверь гостиной, которая никогда не закрывалась, и продолжил свой яростный обход.

– Что все это значит? – спросил Бертран.

– Человек с тростью действует либо от своего лица, либо от лица кого-то другого, – предположил Шарль. – Быть может, он чей-то посланник. А в таком случае напрашивается вывод, что он служит Фабиусу Ортофьери.

Бертран вытащил часы и встал со стула.

– Прошу тебя, – взмолился Шарль, – не уходи сейчас. Побудь еще немного.

– Да, останьтесь! – добавила взволнованным голосом Коломба. Бертран снова сел, не произнеся ни слова. Его ждали в варьете для репетиции. Но Коломба! Чего бы он только не пропустил ради любви Коломбы! Особенно теперь!

Так или иначе, он правильно сделал, что остался: как и предчувствовал Шарль, дальнейшие события стоили того, чтобы их увидеть.

Сезар неистово расхаживает по комнате. Вдруг он останавливается, над чем-то задумавшись. Ему определенно приходит в голову какая-то мысль; он явно что-то замышляет. Вот он кивает, соглашаясь с самим собой. Решение принято. К счастью, будучи южанином, он не скупится на жесты, и его мимика экспрессивна. Как бы мало она ни передавала его мысли, будь он северянином, в подобных обстоятельствах она бы не передала и этого.

Он берет зонтик и шляпу и прячет их в стол, для чего ему приходится опустить круглую, розового дерева откидную крышку бюро. Затем он резко открывает дверь прихожей, выходит, громко топая по паркету, хлопает дверью, но почти тут же возвращается – осторожно, на цыпочках – и аккуратно, без малейшего шума затворяет за собой дверь.