Онлайн книга «Повелитель света»
|
Квартира кузины Друэ в силу своего великолепного расположения являлась самым удобным местом для созерцания этого масштабного военного представления, которое без помощи люминита должно было явить взору Шарля, Бертрана и Коломбы в самый разгар XX века зрелище, пусть и весьма отдаленно напоминающее знаменитый парад, состоявшийся 28 июля 1835 года, но уж наверняка не омраченное взрывом какой-либо адской машины. – Завтра по крайней мере, – говорил Шарль, покидая сестру, – нам бояться нечего. Неожиданностей не предвидится! – Как знать! – заметил Бертран, поведя носом. – Дурачок! – пробормотала Коломба, порывисто его обняв. Глава 17 Элегия В тот самый час, когда Шарль покидал сестру и зятя, две молодые женщины, жгучая брюнетка и яркая блондинка, обе с охапкой роз в руках, шли по тихой аллее в одном из укромных уголков кладбища Пер-Лашез. Рита, сделавшаяся еще утонченнее и стройнее, казалось, стала старше после своего выздоровления. Легкая бледность все еще выдавала недавние круги под глазами, более блестящими и глубокими, чем прежде. Сейчас, шагая рядом с Женевьевой Летурнёр, она уже ничем – ни походкой, ни выражением лица, ни едва уловимыми приметами минувшего отрочества – не отличалась от своей подруги. Две «молодые женщины», сказали бы о них. Конечно, платья и головные уборы расставляли все по местам, но не все же разбираются в языке модисток и портних. Все было уже не так, как на мостике «Боярвиля». Разумеется, красота мадемуазель Ортофьери ничего не потеряла от этой тонкости, от этой строгой бледности и пылкой меланхолии. Но страдания и долгая битва со смертью навсегда изгнали из ее естества последние следы восхитительного детства. – Это должно быть где-то здесь, – сказала она. Аллеи переплетались между собою. Этот уголок кладбища Пер-Лашез тенист и романтичен. Памятники здесь выглядят древнее, чем они есть на самом деле, и даже деревья, как-то по-старинному печальные, стоят с поникшей, бледной листвой, словно ива поэта[101]. Женевьева и Рита прошлись взглядом между стелами, кипарисами и тисовыми деревьями. Женевьева остановилась: – Вот она. Одинокая могила вытянула свою покрытую мхом плиту на небольшом участке земли, обнесенном цепями. Под плакучим ясенем высилась стрельчатая стела, ровная и прямая, будто изголовье жесткой и холодной каменной кровати. На табличке, одно под другим, были выгравированы имена: Первое: Поль Максимилиан Гораций Кристиани родился в Силазе (Савойя) 2 апреля 1792 умер в Париже 13 ноября 1832 Второе: Луи Жозеф Сезар Кристиани капитан корабля родился в Аяччо 15 августа 1769 умер в Париже 28 июля 1835 Третье: Эжени Кристиани, 1844–1850. Далее: Люсиль Кристиани, супруга Лебуляра, 1795–1866; Ансельм Лебуляр-Кристиани, 1815–1883; Наполеон Кристиани, 1814–1899; Ашиль Кристиани, 1848–1923; Адриан Кристиани, умер за Францию, 1873–1915 Они читали молча, неподвижные, Рита – более благоговейно, но обе – порозовев от отблеска цветов, охапки которых они прижимали к груди. Рита глубоко вздохнула. – Печальная любовь! – промолвила она с мимолетной и преисполненной горечи улыбкой. На смену унылому дню постепенно приходил вечер. Тусклые лучи заходящего солнца ложились на ветви старых кладбищенских деревьев. Птички, уже готовые исчезнуть на ночь, чирикали наперебой в бездонной тишине кладбища, и это было грустно. |