Книга Убийства в Чумном дворе, страница 40 – Джон Диксон Карр

– Мастерс, – сказал я, словно продолжая разговор, – вот еще что. Почему он не закричал, когда на него напали? Почему он не закричал или хотя бы не постучал в дверь, кроме того, что пытался подать сигнал?

Мастерс оторвал взгляд от блокнота.

– Он кричал, – неуверенно произнес инспектор. – В том-то и дело. Кричал. Я слышал.

– Понимаешь, – продолжал Мастерс, прочистив горло, – вот что самое худшее. Это не был просто вопль, который тут же меня бы насторожил. Он был негромкий, и слышались какие-то слова, звучавшие все торопливей и торопливей, а потом как будто он кого-то умолял, а потом как будто он начал стонать и плакать. Из своей комнаты ты вообще ничего бы не услышал. Я услышал это только потому, что был снаружи и как раз огибал дом…

Он помолчал, огляделся и вытер лоб серой хлопчатобумажной перчаткой, которая была ему слишком велика.

– Признаю, меня все это напугало. Но я подумал, что это всего лишь часть игры Дарворта, какой бы она ни была. Слова произносились все быстрее и пронзительнее. Я видел, как какие-то тени метались по окну – в красном свете это было… это было адское зрелище. И я не понимал, что же мне делать. Разве у тебя так не бывало: чувствуешь, что тут наверняка что-то не так, и думаешь, что это всего лишь какая-то игра? В общем, колеблешься и стоишь как в ступоре, а потом тебя тошнит при мысли, что ты должен был не стоять, а действовать. – Он сжимал и разжимал кулаки – крупный, седой, солидный мужчина, – глядя на этот безумный мир блеклыми голубыми глазами. – Мне повезет, если меня за это не понизят в должности, мистер. Что ж, я все это слышал – и стоял как столб. Потом звякнула сигнализация.

– Через какое время?

– Ну, скажем, через полторы минуты после того, как шум прекратился. Я прокололся, – с горечью сказал он, – все испортил.

– И как долго продолжался шум?

– Думаю, чуть больше двух минут. – Мастерс что-то вспомнил и занес это в свой блокнот – морщины на его большом лице углубились. – Но я лишь стоял там, у задней двери, ведущей в коридор. Как болван! Как… Это уже не важно, мистер. Как будто что-то удерживало меня, а? Ха! Видишь ли, я исследовал местность. Я вышел через парадную дверь дома…

Тут скрипнула разбитая дверь. Макдоннелл пролез внутрь в сопровождении полицейского, чей шлем и большой черный непромокаемый плащ, казалось, заняли всю комнату. Он отдал честь Мастерсу, как будто ничуть не удивившись, и сказал одним из тех резких властных голосов с неопределенным акцентом:

– Да, сэр? Нужно срочно составить рапорт для районного полицейского участка, сэр…

Его непромокаемый плащ сильно вздулся и зашуршал, когда он вынул блокнот, и я выбрался за дверь.

Во дворе все, казалось, дышало свежестью после затхлого воздуха маленькой комнаты. Небо очистилось, и на нем появились звезды. Неподалеку стоял Холлидей и курил сигарету.

– Итак, с этой свиньей покончено, – заметил он будничным тоном. Меня поразило, что в нем не было ни нервозности, ни наигранной непринужденности. Огонек его сигареты отразился в прищуренных насмешливых глазах. – И с кинжалом Льюиса Плейджа все как по расписанию, да? Блейк, это великая ночь для меня. Я серьезно.

– Потому что Дарворт мертв?

– Нет-нет. Потому что вся его игра была надувательством. – Он ссутулил плечи под плащом. – Послушай, Блейк. Полагаю, ты прочел «темную историю»? Мастерс сказал, что ты не пожалел времени. Давай будем рациональными. Я никогда по-настоящему не верил во всю эту чушь насчет «одержимости» и крадущихся призраков. Признаюсь, она действовала мне на нервы. Но теперь воздух очистился. И вот почему.