Онлайн книга «Убийства в Чумном дворе»
|
– А! – сказал Мастерс бесцветным голосом. – Возможно, возможно. Что ж, мне придется исполнить свой долг, мистер Холлидей. Боюсь, я никого не смогу пощадить. Если только… вы же не собираетесь выдать себя за убийцу, не так ли? – Вовсе нет. Все, что я имел в виду… – Тогда почему же, – произнес Мастерс, осуждающе покачав головой. – Почему же… Извините меня, сэр. Мне нужно возвращаться к работе. На лице Холлидея заиграли желваки. Он улыбался. Взяв меня за руку, он зашагал к дому. – Да-да, совершенно очевидно, что инспектор заподозрил одного из нас. А не все ли мне равно, друг мой? Мне все равно! – Он запрокинул голову, как будто адресуя свой смех небесам, и я почувствовал, как он сотрясается от этого беззвучного и жуткого смеха. – А теперь я скажу, почему мне все равно. Я же говорил тебе, что мы сидели в темноте: все мы. Теперь, если Мастерс не сможет разобраться с юным Джозефом – а именно это он попытается сделать в первую очередь, – тогда он вцепится в кого-то из нас. Ты понимаешь? Он скажет, что в течение двадцати с лишним минут, пока было темно, кто-то из нас выходил… – А кто-нибудь выходил? – Я не знаю, – холодно ответил он. – Несомненно, кто-то вставал – я слышал, как скрипнул стул. Кроме того, открылась и закрылась дверь комнаты. Но это все, в чем я могу поклясться. Очевидно, он еще не знал о невероятных (или трудно объяснимых, если вам так больше нравится) обстоятельствах, связанных с убийством Дарворта. – Знаешь, – заметил я, – не вижу тут ничего особенно смешного. К тому же это бессмысленно. Только сумасшедший пошел бы на такой риск в комнате, полной людей. И лишь для того, чтобы все попадали от смеха. – О да, это смешно. – Его запрокинутое к звездам бледное лицо, искаженное фантастическим весельем, казалось каким-то нечеловеческим. Потом он уронил голову на грудь и стал серьезным. – Поскольку, видишь ли, мы с Мэрион сидели в темноте, взявшись за руки. Ей-богу, разве не забавно прозвучит это в суде? Клэпхэм-Коммон[8]во всей красе. Мне кажется, я слышу хихиканье… Но придется признаться, потому что это, мой дорогой, и есть то, что считается алиби. Видишь ли, остальным, похоже, и в голову не пришло, что их могут заподозрить в убийстве. А мне, признаюсь, очень даже пришло. Однако это не имеет значения. До тех пор, пока на лице моей любимой сияет улыбка невинности. Да, они могут отправить за решетку старого Физертона, или тетушку Энн, или кого им вздумается. Нас кто-то окликнул, и Холлидей поспешил вперед. Из старой кухни, где я читал письма, в коридор все еще лился свет свечей. И на его фоне, в проеме задней двери, вырисовывалась фигура высокой молодой женщины в длинном пальто. Она, споткнувшись, спустилась по ступенькам, и Холлидей заключил ее в объятия. Я услышал тихое учащенное дыхание. Женщина сказала: – Он мертв, Дин. Он мертв! И мне следовало бы чувствовать себя виноватой, но я этого не чувствую. Она дрожала, и дрожь ощущалась в каждом слове. Ее светлые волосы золотились в отблесках света на фоне мрачного дверного проема и серых, изъеденных временем стен дома. Холлидей попытался что-то сказать, но только схватил ее за плечи и хрипло пробормотал: – Послушай, ты не можешь ступать в эту грязь! Твои туфли… – Все в порядке. Я в галошах. Я… Что мне сказать? О, дорогой, пойди и поговори с ними. |