Книга Полночь в Малабар-хаусе, страница 76 – Вазим Хан

– Что думаешь? – спросила она через некоторое время.

– Любопытный тип, – ответил Блэкфинч, не отрывая взгляда от дороги перед ними. Каждый раз, как водитель приближался к грохочущему впереди фургону с цыплятами, его худощавое тело напрягалось. Цыплята, распиханные по слишком тесным ящикам, смотрели на него с выражением обреченной покорности судьбе. – Из новой породы молодых индийцев. Они сейчас повсюду.

Персис смерила его подозрительным взглядом.

– Это наша страна. Кому же определять ее жизнь, как не индийцам?

– Я хотел сказать, что движением за независимость руководила старая гвардия, но решать, что вам с ней делать дальше, будут вот такие Шанкары.

– Что-то мне в нем не понравилось. Не думаю, что он был до конца откровенен, когда рассказывал о своих отношениях с сэром Джеймсом.

– Откуда ты знаешь?

– Интуиция.

– Понятно.

Взгляд Персис стал вопросительным.

– Понятно?

Блэкфинч одарил ее снисходительной улыбкой.

– Я не верю в интуицию. Научные знания основываются на фактах и эмпирических данных. Хороший криминалист на интуицию не полагается. В девяти случаях из десяти это слабое волнение в кишечнике – признак диареи, а вовсе не мифическая вспышка дедуктивного гения.

Персис сердито отвернулась.

– Разве не любопытно, что Кэмпбелл развлекается с Шанкаром всего через пару дней после того, как его предполагаемый друг и деловой партнер был зверски убит?

– А что ему еще делать? Как мусульмане, сидеть дома и оплакивать покойника сорок дней?

Персис хотела было рассказать ему, что, по сведениям Евы Гэтсби, Хэрриот и Кэмпбелл, вероятно, поссорились, но передумала и выглянула в окно. Теплый ветерок коснулся ее щеки.

– Правда, она была в своей стихии?

– Кто?

– Элизабет Кэмпбелл.

Блэкфинч замялся.

– Полагаю, да. В конце концов, она молодая женщина.

– А еще она очень красивая.

Над ответом он думал, пожалуй, слишком долго.

– Ее можно было бы назвать привлекательной – при должном освещении.

– Для таких, как она, любое освещение должное.

Больше они не произнесли ни слова, пока не подъехали к книжному. У его входа был припаркован темный «бьюик».

Машина тети Нусси.

Персис выругалась и, подойдя к дремлющему водителю, ткнула его в плечо. Он резко вскочил и медленно сфокусировал взгляд.

– Мадам Нусси наверху?

– Да, – ответил он, – вместе с мистером Дарием.

Персис снова выругалась и повернулась к Блэкфинчу, который с любопытством наблюдал за ней из своего «амбассадора». И тут ей в голову пришла идея.

Она перешла обратно через дорогу.

– Не хочешь присоединиться ко мне за поздним ужином? Отец еще не спит и будет рад гостю. Он прикован к инвалидному креслу и не может встречаться с людьми так часто, как ему хотелось бы.

Это была откровенная ложь. Сэм Вадиа был убежденным мизантропом. Он даже поместил себе на стол табличку с надписью: «Сначала я думал о самоубийстве. Потом решил, что лучше убить все остальное человечество».

Блэкфинч захлопал глазами от удивления, но все-таки вылез из машины и произнес:

– Вперед, Макдуф, не трусь!

– Вообще-то, – пробормотала Персис, отворачиваясь, – правильно: «Смелей, Макдуф, не трусь!»^[9]Но, по сути, получается то же самое: «Не будем медлить и начнем скорее бой».

Тетя Нусси была вне себя. Персис поняла это по тому, как она постукивала ярко накрашенным ногтем по бокалу с вином и как курила сигарету – с таким видом, как будто объявила племяннице личную вендетту.