Книга Шифр Данте, страница 85 – Вазим Хан

Персис подумала, что, когда Форрестер говорит о том, что ее увлекает, она становится другим человеком.

– В любом случае давайте посмотрим, сможем ли мы решить вашу загадку.

Через двадцать минут записи Персис стали выглядеть так:

– Лучше не придумаю. Что теперь?

– Теперь шифр.

Персис обошла стол и, склонившись над Форрестер, открыла в Библии Послание к Тимофею из Нового Завета.

– Их два, – пробормотала она. – Тут два Послания к Тимофею.

– Начните с первого, – предложила Форрестер.

Числовая последовательность, соответствовавшая слову «богобоязненный» – Тимофей, – была 1:3/7.5.1.8. Первая глава, третий стих, седьмая, пятая, первая и восьмая буквы. В первом «Послании» получалось «в», «д», «о» и «м». В дом.

Персис проделала то же со вторым «Посланием», но там получилось «д», «г», «я» и «а», и она решила остановиться на первом варианте.

Итак, первые слова загадки – «иди в дом».

Персис захлестнуло возбуждение. В конце тоннеля забрезжил свет.

Через пятнадцать минут она расшифровала все семь слов и записала их в нужном порядке в соответствии с загадкой Хили.

– Что это значит?

Форрестер помолчала, потом сказала:

– Смотреть под луной.

– Что?

– Последние три слова – это латынь. Spectare sub luna. Переводится как «смотреть под луной».

Персис нахмурилась:

– Вы знаете, что за вороны моста?

– Нет. Никогда не слышала.

– Это не что-то из Библии?

– Точно нет.

Еще какое-то время они смотрели на страницу, потом Персис отвела взгляд:

– Черт!

Она встала и принялась ходить по комнате.

– Вы же не ожидали, что Джон загадает простую загадку?

Персис остановилась:

– Я не знаю, чего от него ожидать. Я просто…

– Вы разочарованы. Не надо. Если вам это чем-то поможет, я думаю, что пока вы отлично справляетесь.

Похвала застала Персис врасплох.

– Спасибо, – пробормотала она и, помолчав, добавила: – Наверное, лучше продолжить завтра.

– Отличная мысль.

Персис подошла к двери и вдруг почувствовала необъяснимое желание что-то сказать.

– А знаете, мы с вами уже встречались.

Форрестер вопросительно на нее посмотрела.

– Несколько лет назад я была здесь с отцом. Его зовут Сэм Вадиа. У него книжный магазин.

Англичанка кивнула:

– Я его помню. Бескомпромиссный мужчина. Он был в инвалидной коляске. Мы никак не могли поднять его по ступенькам, и он заплатил группе носильщиков-кули, чтобы они отнесли его самого и коляску на самый верх. Помню, как он ругался на них на каждой ступеньке.

– Это на него похоже.

– Тогда вы выглядели по-другому.

– Я была по-другому одета, – сказала Персис, указывая на полицейскую форму.

– И как вам в такой одежде?

Персис вдруг страшно захотелось сказать ей правду – просто правду, без всяких прикрас.

– Не сахар.

– Ну, если бы вам хотелось простой жизни, могли бы сидеть дома и печь пироги.

Персис криво улыбнулась:

– Можно задать вам личный вопрос?

– Думаю, я не смогла бы вас остановить, даже если бы захотела.

– Почему вы никогда больше не вышли замуж? Не завели семью… – Персис запнулась, вдруг почувствовав себя неуверенно.

– Хотите знать, стоило ли это того? – Лицо Форрестер ничего не выражало. – Как написал поэт Уильям Блейк, «кто для радости рожден, кто на горе осужден»^[36]. Я еще не до конца поняла, к какой категории отношусь.