Книга Шифр Данте, страница 99 – Вазим Хан

Персис поднесла коробку к уху и встряхнула.

Ничего.

Тогда она взяла коробку в правую руку и со всей силы стукнула о левую ладонь.

Ничего. Персис повторила это действие еще три раза, поворачивая коробку на девяносто градусов, фокусируясь по очереди на каждой из четырех сторон.

Ничего.

Персис была разочарована, но, подумав, перевернула коробку вверх дном и проделала то же самое. На втором ударе она услышала тихий щелчок.

Ее сердце забилось чаще.

Она стала вертеть коробку, нажимая на верхнюю половину с разных сторон. Сначала та не поддавалась, но когда Персис надавила на нее с одного из углов, крышка вдруг съехала по диагонали, открыв желоб с углублением в центре.

В небольшой ямке в одном из нижних углов коробки лежал подшипник. В противоположном верхнем углу была еще одна ямка, а в ней – небольшая металлическая полоска.

Теперь было понятно, как работает механизм.

Две ямки, в каждой миниатюрный магнит. Один подшипник. Когда подшипник находился в одной из ямок, он действовал как замок, соединяя две половины коробки так, что их нельзя было разъединить. Но стоило как следует ударить в нужное место, как подшипник отскакивал от магнита и скатывался в другую, более глубокую ямку – и замок открывался.

Идея несложная, но разгадать ее чертовски непросто.

Полость внутри коробки была всего два дюйма в диаметре. В ней лежал сложенный листок бумаги.

Персис достала его, отложила коробку в сторону и развернула записку.

В ней почерком Хили было написано:

Персис уже видела эти слова. Совсем недавно. В переводе «Божественной комедии», который она только что просмотрела до конца. Это был один из отрывков, которые засели у нее в памяти, как занозы. Живой язык Данте, его описания того, что ждет человека, ее покорили.

Вопрос был в том, зачем Хили выписал еще один отрывок из творения Данте.

Вдруг Персис вскинула голову. Она услышала какой-то шум. У входной двери? Она так сосредоточилась на загадке, что забыла обо всем остальном.

Она встала с дивана, обошла шкафы, которые загораживали дверь, и неслышно двинулась в сторону выхода. Ее окутывала тишина, но в этой тишине было что-то такое, от чего у Персис засосало под ложечкой.

В нескольких ярдах от стойки она остановилась. На улице никого не было.

Может быть, просто показ…

За спиной раздались шаги. Она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за высокого шкафа выскочил человек – весь в черном и в закрывающей лицо балаклаве.

Не успев задуматься, Персис в одно мгновение вытащила револьвер и спустила курок. Выстрел гулко прогремел в полутьме магазина.

Противник повалил ее на пол. У Персис вышибло дух, и она выпустила из руки револьвер. Мужчина – какая-то часть мозга лихорадочно твердила, что это мужчина, – сел сверху и навалился на нее всем своим весом. Краем глаза Персис уловила движение, и тут же ей в голову прилетел кулак. На мгновение удар ее оглушил.

Чужие руки принялись шарить по ее одежде. Сквозь туман прорезалась мысль: ее что, насилуют?

С тех пор как Персис впервые надела полицейскую форму, тетя Нусси не уставала повторять, что ее непременно изнасилуют при исполнении, и умоляла передумать, пока еще не слишком поздно. Возможно, ей будет приятно узнать, что она наконец оказалась права.