Книга Пес Ее Высочества, страница 127 – Мария Камардина, Натали Смит

Эрик покосился на герцога с недоумением, но тот продолжал смотреть только на вампира.

— С вашей стороны наглость даже думать о ней, — проговорил он. — Беттина — дочь моего друга, сестра моего короля, и мой долг — позаботиться о её благополучии.

Вампир поднял маску к лицу и покачал головой. Теперь на месте рта красовалась короткая косая черта, похожая на мрачную ухмылку.

— Не волнуйтесь, с нею всё будет благополучно. Она слишком ценна. Платья, украшения, лакомства, любые подарки, любые капризы… У неё будет всё. Я даже не стану её обращать — впрочем, она, скорее всего, попросит сама, так намного удобнее. Вечная молодость и красота — не об этом ли мечтает каждая женщина? Человеческая, я имею в виду.

— Она — человек, — тяжело произнёс герцог. — И я буду за неё бороться.

Вампир пожал плечами, плавным движением откинул за спину волосы и выпрямился.

— Что ж, я могу вам только посочувствовать. Я не люблю ждать, но дам вам возможность подумать как следует. Моё предложение действует бессрочно — хотя вернее будет сказать, что оно действительно до конца вашей жизни. И не мучайте больше зеркало, это жестоко.

Поверхность зеркала потемнела. Эрик хмыкнул и облизал пересохшие губы.

— Лицо в зеркале не отражается, а волосы очень даже, — проговорил он нарочито бодрым тоном. — Явно парик. А может, он вообще лысый?

Герцог шутить не пожелал. Он поджал губы, завернул зеркало в ткань и, не слушая возражений, упаковал обратно в ящик. Пока стол сворачивался, пряча тайник, Эрик тоже молчал, держа в руках испуганно бормочущий чеснок. Когда столешница снова стала гладкой, он поставил на неё горшок и поймал взгляд герцога.

— Есть что-то, что мне стоит знать?

Альберт Монтгомери долго смотрел ему в глаза.

— Нет. Пока — нет. Можешь идти.

Нет — значит нет. Эрик пожал плечами, подхватил чеснок и развернулся к выходу. Все несколько шагов до двери он ждал, что герцог его окликнет, но тот молчал.

Выйдя в коридор, Эрик прикрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной и тихо вздохнул.

— Только бы он не влюбился, Цезарь, — доверительно проговорил он. — Любовь — это такая пакость, что лучшим из нас сворачивает мозги.

— Любви не существует! — оживился чеснок. — Бабы — зло!

Эрик невесело рассмеялся. И чему он, спрашивается, мог научить это юное дарование?

Разве что заливать печаль хорошим пивом.

Он вздохнул, выпрямился, в последний раз оглянулся на дверь и двинулся к кухне.

Вожделенные двери кухни, тяжёлые, дубовые, высотой в полтора роста, были уже совсем близко, но попытка скрасить полный неприятностей день кружечкой чего-то хмельного и пенного успехом не увенчалась.

— Эй, капитан!

Эрик неслышно вздохнул и покосился влево. Часть небольшого холла занимала широкая лестница: на высоте второго этажа она упиралась в высокое витражное окно и разделялась на две галереи, одна из которых за поворотом превращалась в лестницу поуже — путь в башню принцессы начинался именно тут. И целители, оставившие в покое пострадавшего, тоже обнаружились тут, судя по виду, весьма друг другом довольные. Пришлось остановиться и подождать, пока они спустятся, мысленно вознося молитвы всем богам сразу, чтоб до его собственного здоровья ни один не докопался. Да он даже пива пить сегодня не будет, лишь бы удалось отвертеться!