Книга Убийства на водах, страница 46 – Полина Охалова

Печорин остался в недоумении — на кого намекает Мери: на злодея-убийцу или может на Красинского? Но, может, Красинский и есть злодей? Тревога за сестру и за милую эмансипантку Марью Сергеевну вновь сжала сердце Печорина.

Проводив компанию до дома Лиговских, а Варю к тетушке, Печорин собирался отправиться «на совет» к доктору, но его задержал встретившийся в начале аллеи артиллерийский капитан Браницкий.

— Печорин, слышал новость? Поручик Марков найден убитым на дороге возле Провала. Застрелен выстрелом в сердце. Подозреваю, что была дуэль, но опять все свалят на горцев. Можно подумать, черкесы объявили войну нашему водяному обществу!

— Марков? Какой? Алексей Марков, гвардейский поручик?

— Ну да, он вчера только прибыл сюда на лечение.

— У него же ранение в руку, какая дуэль?

— Так на перевязи у него левая рука, в правой пистолет мог удержать.

— Да какая, к черту, дуэль, когда можно было успеть!

— При желании такие дела быстро слаживаются, — со знанием дела заметил Браницкий.

— Слушай, Браницкий, а Ларина, прапорщика, ты видал? Марков вчера вечером искал его.

— Не знаю, там у коменданта народ собрался, может, он там. Ну и дела тут у нас завертелись, скажу я тебе!

Печорин поспешил к Офицерскому дому, где располагалась комендатура. Во дворе толпились офицеры, обсуждая печальное происшествие. Печорин заметил между ними Дмитрия Ларина и, подойдя поближе, спросил

— Господин прапорщик, я ужинал вчера с погибшим Марковым, он после разговора со мной отправился Вас искать, он же Ваш однополчанин был. Нашел он Вас?

— Нет, — сверкнув темными угрюмыми глазами из-под бровей, ответил Ларин, — я его не видел и даже не знал, что он в Пятигорске.

С этими словами прапорщик, покинул компанию и зашагал в сторону Николаевских ванн. Печорин проводил его взглядом, еще раз подумав, насколько Ларин похож на портрет из гостиной их петербургского дома, изображавший по преданию их дальнего испанского предка, который все домашние называли портретом Лары. Он вспомнил с каким восторгом возбужденный и замечательно живой поручик Марков описывал однополчанина вчера вечером: скачет, как дьявол, и только белая грива по ветру стелется. Стоп. Почему белая? Разве Ларин блондин? Да и волосы у него короткие. Ну допустим, постричь волосы можно, но как из блондина превратиться в жгучего брюнета? Что-то тут не так.

Печорин решил догнать прапорщика и поговорить с ним пообстоятельнее, но его поиски и расспросы закончились ничем. Ларин как в воду канул.

Зайдя вечером к Вернеру, Печорин не застал его, вместо того слуга вручил ему записку, где доктор витиевато и многословно сообщал, что не может быть сегодня вечером дома по причинам, в которые он не хотел бы углубляться. «Так он писал темно и вяло», — подумал Печорин. — Неужели наш Иван Иванович завел даму сердца?! Впрочем, какое мне дело до радостей и бедствий человеческих, включая и сердечные недуги доктора Вернера?»

На следующее утро Печорин прежде всего отправился навестить сестру и тетушку Серафиму Михайловну, к которой уже не испытывал такой неприязни, как раньше. Он застал обеих за разговором с гостьями: вдовой Зубовой и ее подругой госпожой Авдотьей Сергеевной Никаноровой. «Бобчинский и Добчинский», конечно, наперебой делились сплетнями и слухами. Главной новостью была гибель поручика Маркова. Вдова Зубова, округлив глаза, пересказывала ужасающие подробности роковой дуэли.