Книга Убийства на водах, страница 59 – Полина Охалова

Варя вышла за ним, сияя глазами:

— Видишь, видишь теперь, какой он замечательный! А ты сомневался в нем! Верю, что теперь вы непременно станете друзьями!

— Господи, Варета, как я испугался за тебя! И, конечно, я очень признателен господину Красинскому. Надеюсь, мы оба с ним забудем прежние наши распри. Ну иди, иди к своему герою1 — улыбнулся Печорин, видя, что взгляд Вари, как стрелка компаса, поворачивается в сторону спальни. — Я зайду днями поговорить с ним.

— Доктор сказал, что раны его заживут скоро. Его сегодня перенесут к себе. Я очень рада буду вашему примирению! — и поцеловав брата, Варя легкой птичкой упорхнула.

Печорин направился к Ресторации, чувствуя необходимость выпить шампанского или бургундского. Сердце его все еще стучало неровно. «Ну что ж, думаю, что Красинского можно вычеркнуть из нашего списка», — подумал он.

Следующие два дня прошли спокойно. У Лиговских продолжалась подготовка к вечеру и репетиции спектакля. Станислав, конечно, уже не мог изображать влюбленного Ростислава, и Варя тоже в знак солидарности со своим героем отказалась от роли. Пришлось Мери стать Софией, а на роль графа удалось уговорить кудрявого ротмистра Юркевича. Много времени занимало сооружение костюмов, декораций, занавесей. Леля придумала, что она будет сидеть на возвышении в красиво драпированном кресле в восточном костюме и на голове у нее будет наверчена чалма. Изготовление чалмы тоже потребовало времени и искусства.

Печорин еще раз ходил в храм, имел разговор с батюшкой, тот хвалил дьякона за ревностность в вере, но соглашался, что тот бывает суров и нетерпим. Как подобные рекомендации могли послужить их «делу», Печорин нерешительно не понимал и как осуществить «допрос» дьякона тоже представлял себе с трудом.

Трагических известий из Ставрополя, к счастью, не поступало, судя по всему, светлоглазым блондинкам на этот раз удалось избежать злой участи.

На третий день, прослышав, что игроки вернулись домой, Печорин нанес визит Скарятину. Николай Фомич был в хорошем настроении: игра была в Ставрополе отменная, «мел столбом, деньги сыпались», сам он оказался в выигрыше — не очень большом, но достаточном (Скарятин всегда умел сохранять в игре хладнокровие и вовремя остановиться).

— И должен отчитаться в исполнении Вашего поручения. Узнали нашего голубчика — это почти наверняка Владимир Шеревердев — впрочем, иногда он себя называет и другими именами, игрок с известной репутацией, артист, мастер метать баламут^[22], а несколько месяцев тому в Пензе отличился и в чем похуже: его разыскивают за убийство кавалергарда Осиповича, с которым у них вышла ссора после игры, где Шеревердев ободрал кавалергарда, как липку. Тот пришел к нему с обвинением и разбирательством, а поутру был найден мертвым в номере гостиницы: голову ему канделябром размозжили. Все указывает на Шеревердева, тем более что тот после происшествия пропал. Ну вот, наверное, скрываясь от розыска он сюда в Пятигорск и приехал, завладев каким-то образом бумагами прапорщика Ларина.

— Так зачем же он опять за карточным столом объявился, хоть и под другой фамилией, и в дальнем месте — ведь всегда можно натолкнуться на прежнего товарища-игрока?!

— Ну так игра, милостивый государь мой, — это род одержимости: и в пекло сунешься, чтоб только играть. Да и банкуют здесь на водах по-крупному, а Шеревердину деньги нужны, если он, допустим, в Европу собрался бежать. Ну а, может, хотел здесь на Кавказе затеряться или в какую Америку уплыть. Но куда уплывешь без денег-то! А кстати наш знакомец Раевич в Ставрополе у Натаки, — очень счастлив был в игре на этот раз. Хвастался, что ему его талисманы помогали.