Книга Свет гаснет, страница 108 – Найо Марш

— Господи боже мой! — сказал Фокс. — Точно. Я помню. История тогда была — хоть в книжку вставляй.

— И мальчишка оказался самым настоящим юным монстром. Это, конечно, совсем другая история. А вы знаете, что за мальчик играл в «Макбете»?

— Нет. А я должен знать? Надеюсь, он не по нашей части?

— Нет… Вернее, это не совсем так. Он хороший, правильно воспитанный мальчик, и он сын Хэмпстедского Головореза. Он об этом не знает, и я бы очень не хотел, чтобы ему это стало известно, Фокс.

— Харкорт-Смит, так вроде?

— Именно. Его мать отказалась от первой части фамилии. Он знает, что его отец находится в психушке, но не знает почему.

— В Бродморе?

— Да. Пожизненно.

— Ну надо же, — покачал головой Фокс.

— Одной из ранних жертв его отца стала некая мисс Баррабелл.

— Вы хотите сказать…

— Да, хочу. Жена. Баррабелл стал автором этих розыгрышей. Все они имели отношение к головам. Он надеялся, что администрация решит, будто их совершил мальчик, и уволит его.

— Он сам вам это сказал? Баррабелл?

— Не совсем такими словами.

— Он ведь состоит в каком-то странном небольшом обществе, да?

— Да, в «Красном Братстве».

— Что мы о них знаем?

— Обычные вещи. Встречаются раз в неделю, утром по воскресеньям. Достаточно искренние. Не имеют реального понимания чрезвычайно сложной внутренней полемики, идущей на субдипломатическом уровне. Немного чокнутые. Он и его приятели сводят все к нескольким аксиомам и не обращают никакого внимания на то, что в них не вписывается. Страшная реальность Брюса Баррабелла покоится на том факте, что его жену обезглавил маньяк. Я думаю, он верит, или уговорил себя поверить в то, что ребенок унаследовал безумие отца и что рано или поздно оно проявится, и тогда будет уже слишком поздно.

— Я все равно не понимаю, при чем тут сэр Дугал. Если он вообще при чем.

— Я тоже. Кроме одного: он вовсе не умел тонко шутить, и Брюс получил от него свою долю насмешек. Он вечно ехидничал по поводу левацких групп.

— Вряд ли этого ехидства было достаточно для того, чтобы Брюс отрубил ему голову.

— Да, если бы мы имели дело с нормальными людьми. Я начинаю думать, что во всем этом деле есть какая-то повышенная ненормальность, Фокс. Словно актеров мотивировала сама пьеса. Это приводит нас к предположению, что ни одна пьеса не является такой маниакально-навязчивой, как «Макбет». А это нелепо.

— Ладно. Так что нам нужно сделать?

— Найти окончательный мотив, который даст нам время убийства: сразу после слов «в руке того, кто женщиной рожден». Найти на это время алиби для всех актеров, кроме одного, и предъявить ему обвинение. Это в идеале. Ладно. Давайте займемся алиби и посмотрим, удастся ли нам сделать это полностью. Солдаты, вся массовка и дублеры, заняты в битве: все лорды, лекарь в костюме одного из солдат Макбета, Малькольм, Сивард. Остаются Рэнги, Гастон и Банко. Макдуф отпадает. Король. Где был реквизитор?

— В левом углу сцены, занимался мечом, — сказал Фокс.

— Короля можно отметать.

— Почему?

— Слишком глуп, — сказал Аллейн. — И слишком стар.

— Ладно, короля не считаем. Как насчет реквизитора? Есть хоть какой-нибудь мотив?

— Разве что внезапно выяснится что-нибудь. В каком-то смысле, конечно, заманчиво его заподозрить. Никто бы не обратил внимания на то, что он прошел в левый угол сцены. Он стоял бы там с обнаженным мечом, когда Макбет ушел за кулисы, и мог бы убить его и надеть его голову на меч.