Книга Свет гаснет, страница 33 – Найо Марш

— А когда ты ставил ее в прошлом, ты относился к ней точно так же?

— Думаю, да. Но это было не так выражено. Сейчас, конечно, у меня гораздо более удачно подобраны актеры. Слышала бы ты Саймона в английской сцене, Эмили. Как он говорит: «Жену мою?..»^[106]А когда Малькольм предлагает свой банальный и глупый совет, Саймон смотрит на Росса и говорит: «Бездетен он!»

— Знаю.

— Приходи как-нибудь на днях на репетицию, увидишь.

— Правда?

— Да, приходи. В конце следующей недели.

— Ладно. А что с суевериями? Нина Гэйторн хорошо себя ведет?

— По крайней мере, пытается. Готов поспорить, что она тайком принимает всяческие меры предосторожности, но пока она не говорит об этом… Баррабелл — он играет Банко — кормит ее всякими историями, я совершенно в этом уверен. Я поймал его за этим занятием на прошлой неделе. В старый навес у реки на прошлой неделе попала молния.

— Да что ты! Ты ничего мне об этом не говорил.

— Разве? Наверное, я наложил мысленный запрет на все, что выглядит как дурная примета, и не снимаю его даже ради тебя. Я мило поговорил с Баррабеллом и ужасно напугал старушку Нину.

— А о чем они говорили?

— Он рассказывал о том, как одна из ведьм, Блонди, устроила сцену из-за того, что нервничала во время грозы. Знаешь, на некоторых людей и правда действует это… электричество. Они всегда извиняются и говорят, что ничего не могут с этим поделать.

— С Блонди все в порядке?

— Она совершенно успокоилась, как только молнии прекратились.

— Какая неудача.

— Что?

— Что случилась гроза.

— Ты ведь не…

— Нет, я-то не верю во всю эту чушь. Конечно, не верю. Я просто подумала, как неудачно вышло в отношении тех, кто верит.

— Эти олухи вполне нормально все перенесли. Молния ведь ударила не в театр. Но даже если бы это случилось, никто бы ничего не почувствовал, потому что в здании есть громоотвод.

— Да.

Помолчав, Эмили спросила:

— А как мальчик?

— Уильям Смит? Прекрасно. Он хорошо играет. Интересно, что будет с ним, когда он подрастет. Возможно, он бросит театр, но я надеюсь, что он продолжит играть. Он играет две роли.

— Окровавленного ребенка?

— И ребенка в короне. Они ведь суть одно. Слышала бы ты, как он стенает: «Не раньше может быть Макбет сражен, чем двинется на Дунсинанский склон Бирнамский лес»^[107].

— Ну и ну!

— Да, моя девочка. Именно так.

— А как ты работаешь над этой сценой с призраками?

— Как обычно. Сухой лед. Люк в сцене. Подъемник. Фон из многочисленных шепчущих голосов. Сильный ритм. Появление королей — потомков Банко. Сцена заканчивается словами «Смеется надо мной кровавый Банко, детей своих показывает. — Так ли?» Следующий кусок — это чья-то невероятно глупая вставка; наверное, это сделал помощник режиссера в затрапезном театре в каком-нибудь захолустье. Удивительно, как он еще не выдал ведьмам красные носы и хлопушки.

— И что же идет дальше?

— Свет полностью гаснет, начинается общая суматоха. Крещендо. Шум. Голос Макбета. Возможно, бой барабанов — я пока не уверен. Снова голос Макбета, громко зовущий Леннокса. Звук шагов. Загорается тусклый свет, и Леннокс стучит в дверь. Макбет выходит, а дальше сцена идет так, как написано.

— Потрясающе.

— Ну, надеюсь, что так. С этим придется поработать.

— Да, конечно.

— С постановочной точки зрения это последний сложный эпизод.

— А Гастон может помочь со всем этим колдовством?