Книга Неестественная смерть, страница 98 – Дороти Ли Сэйерс

– Гм-м. Как думаете, она догадалась, что вы узнали шрам на ее руке?

– Уверен, что нет. Иначе она вряд ли пыталась бы снова связаться со мной под тем же именем.

– Вы правы. Что ж, мистер Тригг, я чрезвычайно признателен вам за информацию, она может оказаться очень ценной. И если мисс Грант опять вам позвонит… кстати, а откуда она звонила?

– Всегда из уличных кабинок. Я знаю это, поскольку оператор всегда сообщает, если звонок поступает с общественного телефона. Я не пытался отследить ее звонки.

– Разумеется, я вас в этом и не виню. Так вот, если она еще раз позвонит, не сочтите за труд назначить ей встречу и тут же сообщить мне. Звоните просто в Скотленд-Ярд, меня всегда найдут.

Мистер Тригг обещал так и сделать, и Паркер удалился.

«Итак, теперь мы знаем, – размышлял Паркер, возвращаясь домой, – что некая особа – эксцентричная и неразборчивая в средствах – в 1925 году интересовалась наследственными правами внучатых племянниц. Дело за малым: выяснить у мисс Климпсон, есть ли у Мэри Уиттакер шрам на правой руке, или мне нужно продолжать отлавливать адвокатов».

Жаркие городские улицы уже не напоминали ему раскаленные печи. Паркер был настолько воодушевлен состоявшейся беседой, что на радостях подарил выигрышный купон, найденный в пачке сигарет, первому попавшемуся сорванцу.

– Полагаю, ты не станешь отрицать, – заметил лорд Питер, выходя из ванной комнаты, – что с людьми, которые могли бы сообщить что-либо о последних днях Агаты Доусон, происходит нечто странное. Берта Гоутубед внезапно умирает при подозрительных обстоятельствах; ее сестре кажется, что она видит мисс Уиттакер, поджидающую ее в ливерпульском порту; мистера Тригга заманивают в таинственный дом и чуть не умерщвляют. Интересно, что случилось бы с мистером Пробином, не прояви он достаточного благоразумия и останься в Англии?

– Я ничего не отрицаю, – ответил Паркер. – Я только обращаю твое внимание, что в течение того месяца, когда происходили несчастья с семьей Гоутубед, объект твоих подозрений находился в Кенте с мисс Верой Файндлейтер, которая не отходила от него ни на шаг.

– Этому неоспоримому факту, – возразил Уимзи, – я могу противопоставить письмо мисс Климпсон, в котором – помимо всякого вздора, коим я не стану тебя утомлять, – она сообщает, что на правой руке мисс Уиттакер действительно имеется шрам, точно такой, как описывает мистер Тригг.

– Вот как? Это уже вполне определенно связывает мисс Уиттакер с историей Тригга. Так ты считаешь, что она старается устранить всех, кто что-нибудь знает о мисс Доусон? Не слишком ли масштабная задача, чтобы женщина могла решить ее в одиночку? И если так, то почему доктор Карр избежал печальной участи? И сестра Филлитер? И сестра Форбс? И тот, другой врач? Да и все прочее население Лихэмптона, если уж на то пошло?

– Это интересный вопрос, он мне уже приходил в голову. Думаю, я знаю ответ. До настоящего момента дело Доусон представляло две разные проблемы: юридическую и медицинскую, то есть мотива и средств совершения преступления, если угодно. Что касается возможности, то ее имели только два человека – мисс Уиттакер и сестра Форбс. Форбс, убивая хорошую пациентку, не получала никакой выгоды, так что ее мы на данный момент можем исключить. Теперь о медицинской проблеме – то есть о средствах. Должен признать, что пока загадка представляется совершенно неразрешимой. Я в тупике, Ватсон, – сказал Уимзи, сердито сверкнув из-под полуопущенных век своим орлиным взором. – Даже я в тупике. Но это ненадолго! – воскликнул он в приливе восхитительной самоуверенности. – Моя Честь (с заглавной буквы) обязывает меня преследовать это Исчадие Ада в Человеческом Обличье (все с заглавных) до самого логова и приковать лицемера в беленом гробу к позорному столбу, даже под угрозой быть им раздавленным! Громкие аплодисменты.