Книга Аптекарский огород попаданки, страница 141 – Ри Даль

Мои пальцы дрожали, я сжимала вощёную бумагу так крепко, что она едва не рвалась. Сердце колотилось, будто готовое выпрыгнуть из груди. Неужели? Неужели этот момент — тот самый, которого я ждала столько месяцев?.. Однако Алексей продолжал молчать.

— Поручик, — начала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя он дрожал, как осиновый лист на ветру. — Просто скажите… вы видели эту печать?

Вместо ответа Воронцов неуверенно кивнул. С моих губ едва не сорвал стон, но я сдержалась.

— Где? Когда? — настаивала я, почти умоляла. — Прошу вас, расскажите всё, что знаете.

Алексей нахмурился, его взгляд метнулся от печати ко мне, а затем куда-то в сторону, словно он искал ответ в тёмных углах палатки. Его бледные губы шевельнулись, но он по-прежнему молчал, и это молчание было мучительнее любых пыток. Я наклонилась ближе, чувствуя, как от напряжения сводит плечи.

— Пожалуйста, — выдохнула я, и в голосе моём прорвалась настоящая мольба. — Это… это очень важно. Для меня. Я должна знать.

Он кашлянул, поморщившись от боли, и я тут же поднесла ему жестяную кружку с водой. Он сделал глоток, медленно, словно тянул время, и я едва сдерживалась, чтобы не встряхнуть его за плечи. Наконец, он заговорил, и голос его был слабым, но в нём чувствовалась искренность.

— Я… не уверен, сестрица, — начал он, хмурясь ещё сильнее. — Может, мне и показалось. Голова-то после ранения… мутит иногда. Но… вроде бы видел. Похожее. Очень похожее.

— Похожее? — переспросила я, и голос мой сорвался. — Как это — похожее? Это был такой же герб? Стрела и сабля, скрещённые на щите? Или что-то другое? Прошу вас, вспомните!

Он снова посмотрел на печать, прищурившись, будто пытался разглядеть в ней что-то давно забытое. Его пальцы, лежавшие поверх грубого одеяла, дрогнули, и он сжал их в кулак, словно борясь с собой. Я видела, как он мнётся, как боится сказать что-то не то, и это терзало меня ещё больше. Что он скрывает? Почему не говорит прямо?

— Алексей, — сказала я, стараясь говорить мягко, но твёрдо. — Я не сержусь, не осуждаю. Просто… я должна знать. Если вы видели эту печать, если вы что-то помните, скажите. Даже если это мелочь. Даже если вы не уверены.

Он вздохнул, и в этом вздохе было столько усталости, что я на миг почувствовала вину за свою настойчивость. Но отступать я не могла. Не теперь, когда ответ был так близко.

— Ладно, сестрица, — сказал он наконец. — Было дело. Года два назад… или три? Точно не скажу. Я тогда в Туркестане служил, в Самарканде. В семьдесят четвёртом, кажется. Мы тогда с бухарцами воевали, Хивинское ханство брали. Тяжёлое было время, жаркое. Песок, пыль, кровь… Ну, вы сами уже знаете, что такое война…

Я кивнула, хотя мысли мои уже неслись вперёд.

Самарканд, 1874 год… Русские войска действительно вели кампанию в Туркестане, присоединяя земли Средней Азии к империи. Хивинская война закончилась в 1873 году, но в 1874-м в Самарканде ещё шли стычки с местными эмирами, и русские гарнизоны стояли там, поддерживая порядок. Но что общего у этой войны с этой печатью? С В.Б.?..

— И вот, — продолжал Алексей, — служил я тогда с одним парнем. Молодой совсем, года на четыре младше меня. Весёлый такой, душа компании. И рисовать любил. Прямо талант у него был. Бывало, сядет вечером у костра, достанет карандаш, бумагу — и ну чертить. То пейзажи, то портреты товарищей. А иногда… гербы какие-то выдумывал. Фантазия у него, видать, богатая была. И вот один раз, помню, нарисовал он такой герб… вроде как этот. Стрела, сабля, щит. Точно такой — не поручусь, но очень похожий.