Книга Аптекарский огород попаданки, страница 59 – Ри Даль

— Мне?! Подарочек?! — от Груниного радостного визга нежные лепестки растений в оранжерее заколыхались, как при порыве ветра.

Её возглас уже почти перешёл в ультразвук, хотя она даже коробочку не открыла. А когда открыла… Ох, меня чуть ударной волной не снесло. Груня радовалась, как малый ребёнок, хотя в упаковке оказался всего лишь платок — небольшой, вроде носового. С кружевными оборками и вышивкой в виде инициалов А. Т. — «Агриппина Тимофеева».

Эта вроде бы такая крохотная и незначительная деталь на столь простой утилитарной вещице сразу придала подарку особый, сакральный смысл. Ведь Вениамин Степанович не просто приобрёл какой-то там первый попавшийся платок, но ещё и озаботился, чтобы украсить его индивидуальной символикой.

Впрочем, Груня не сразу поняла значение этих символов — она была неграмотной. Её радовал уже сам факт подарка. Вот что значит, внимание гораздо важнее самого презента.

— А вот эти вот вензелёчки, это что такое? — наивно спросила Груня.

Я снисходительно улыбнулась:

— Это буквы твоего имени и фамилии.

— Моего имени… — повторила она зачарованно, едва сдерживая слёзы. — Моего самого имени?..

— Твоего, твоего, — подтвердила я и тут же заметила печаль в её лице. Былая радость вдруг улетучилась, как и не было её. — Ты расстроена, что не можешь прочесть?

— Да куда уж мне… — пробормотала Груня. — Вениамин Степанович мужчина учёный да книжный…

— Ты тоже можешь научиться читать, — заверила я её. — Можешь уже выучить буквы своего имени и фамилии. Гляди, — я показала на уголок платка: — Это буква «А», что значит «Агриппина», а это буква «Т», что значит «Тимофеева».

Я взяла в руки маленькую садовую лопатку и вывела на поверхности земли под кустом две наклонные черты с перекладиной посередине.

— Буква «А» пишется вот так. Давай, — я протянула лопатку Груне. — Попробуй сама нарисовать.

— Бог с вами, Сашенька, — яростно замотала она головой. — Ещё чего — наукам мне учиться.

— Это нетрудно, просто попробуй, — увещевала я мягко.

Груня покосилась на меня недоверчиво, но в конечном счёте лопатку она всё-таки взяла. Неумело и коряво попыталась повторить мои действия. Получилось не слишком похоже, да и инструменты для обучения такому делу были ни самыми подходящими.

Мне пришло в голову, как можно улучшить процесс: в лаборатории Вениамина Степановича была доска для письма и кусочки мела, которыми он выводил химические формулы, делая расчёты. Я оставила пока Груню и пошла к Булыгину-младшему, дабы попросить у него мел. Однако хозяина кабинета на месте не оказалось.

Я решила, что без одного малюсенького кусочка он как-нибудь переживёт. Взяла из коробки мелок и уже собиралась возвратиться обратно в оранжерею. Но тут мой взгляд упал на рабочий стол. Невзирая на свой обычный не самый ухоженный внешний вид, в работе Вениамин Степанович придерживался строго распорядка. Настольное пространство было организованно с педантической выверенностью: папки и тетради хранились в определённой очерёдности и на отведённых места, письма Булыгин-младший систематизировал в отдельном ящике, раскладывая в нужном порядке.

Именно этот ящик и заинтересовал меня. Я стала аккуратно перелистывать конверты один за другим, выискивая знакомую мне печать. А вдруг среди многочисленной корреспонденции Вениамина найдётся точно такой же экземпляр? Он ведь вёл переписку с самыми разными людьми — чем чёрт ни шутит…