Книга Дочь мольфара, страница 15 – Ри Даль

Не хотелось ему ни гуляний, ни праздников, ни других веселий. Потому что невесело сталось его сердцу. Совсем невесело.

Сколько ни ходил он прошлый месяц к ручью, Агнешку так и не свидел. А самому дойти к мольфару духу так и не хватило. Он клялся себе, что назавтра, как пить дать, пойдёт и не шёл. Потому что Шандор дал безмолвный завет следить за каждым шагом Янко, не подпускать и близко к выселкам. До водопада ещё можно было дойти окольной тропой, но далее к Штефану дорога вела всего одна. А на той дороге всё, как на ладони. Да и встретить там можно было кого угодно.

Разве что ночью, под покровом темноты пробраться, постучать в окно. Но впустит ли Агнешка? Выйдет ли? Этого Янко не знал, а проверить боялся.

Он без интереса рассматривал товар мясника. Не нужна ему была ни колбаса, ни сало. Совсем ничего нужно не было. Только чтобы Каталина больше не казалась на глаза и не пробовала завести беседу.

— А..а...отцы наши о з..з..зареченьи уг..говор держали, — улыбнулась дочь священника робкой натужной улыбкой.

Впрочем, Янко не заметил ни робости, ни натужности. Ничего не заметил.

— Знаю, — сказал он.

— Т..ты в..в..волн..нуешься?

Янко тяжело вздохнул и не дал никакого ответа.

Взгляд Каталины погас.

Так уж ей хотелось о многом спросить своего милого, своего ненаглядного. Лишь бы голос его слышать — такой звучный и такой бархатный, словно сталь калёная в замшевых ножнах. Так хотелось и совсем не моглось. Янко отвечал нехотя, односложно. Глупо было и мечтать, чтобы он спросил о чём-нибудь ответно Каталину. Но, может, и хорошо, что ничего он не спрашивал. Стройно ответить у девушки всё равно бы не вышло.

Она не отчаивалась, хотя отчаяться было в самую пору. Каталина утешалась тем, что Янко не уходит и не гонит её. А дальше ведь стерпится-слюбится — так говорила Ксилла. И после заречения, что выпадет на Покров день, дай бог, Янко совсем остепенится.

— А я в..в..волн..нуюсь… — сказала Каталина смущённо, всё же надеясь, что жених её разделит хотя бы эти чувства.

Янко не разделил. Он хмурился и молчал, не желая поведать о том, что бередит его душу.

— Ты ышо тута бродишь?! — ворвался в нестройный разговор яростный крик.

Каталина и Янко повернулись на возмущённый мужской голос. Бранился лавочник, что торговал сластями. Он рубанул по воздуху увесистой дубиной, но никого не зацепил. А по рыночной толпе уже разносились иные голоса:

— Мольфарова дочка!

— Нечистая!

— Ведьма!..

«Агнешка…» — догадался Янко, но увидел лишь промелькнувшую среди людского скопища сгорбленный силуэт, закутанный в серую шаль.

Он бросился вдогонку, сию же секунду позабыв и о Каталине, оставшейся у мясной лавки с глазами, полными слёз, и о том, что должен был купить домой сала, как велела мать, и том, что голова Шандор оторвёт его собственную голову, когда сельчане доложат о произошедшем на базаре.

Он бежал и бежал. Бежал, расталкивая гудящих боровчан. Бежал с единственной мыслью, что любимая его наконец здесь, рядом. Ещё чуть-чуть — и Янко вновь сможет увидеть её глаза. Он знал, что миг этот однажды настанет, и вот настал. Надо только успеть нагнать её до водопада. Или хоть когда-нибудь.

Агнешка свернула на окольную дорогу, кинулась прямиком в лес.

Сельчане побаивались тут шастать даже по светлу. А уж в вечер тем более носу не казали. Все знали: кто с тропки сойдёт — того мавка приберёт. Но сколько ни бродила теми лесами Агнешка не встречала ни мавок, ни вештицы, ни доброго Чугая. Может, и правда нечистая сила её берегла. Жаль, что сама Агнешка никакой силы не чуяла.