Книга Дочь мольфара, страница 19 – Ри Даль

И толк получился. Козочка хоть стонать перестала. Слабая такая, тощая — кости одни. Копытцем свои увечным дёргать перестала — уже за счастье. Отошла, видать, в невозвратную Навь…

Юфрозина насторожилась. Конечно, с такой скотиной всяко случиться могло, но ещё жальче станет, если Штефан своими шептаниями чего-то не того нашепчет, и помрёт коза. Тогда уж и супа никакого не будет. А такое совсем уж в её планы не входило.

Однако вмешиваться в обряд она не спешила. Исходила холодным потом, дрожала со страху перед неведомым, но молчала. Мало ли что… Вдруг духи и её к рукам приберут?

К тому они и духи, чтобы лишь с мольфарами знаться, а до простых людей они сходят лишь со злыми намерениями. А то, что в тесной комнатухе Штефана без оконцев и щелей сейчас разгуливали бестелесные создания, никаких сомнений быть не могло. Юфрозна поклясться могла, что чует их, осязает, слышит скрипучие, надломленные, нечеловечьи голоса. То уже не ветер, нет. То усопшие тихонько плачут, хихикают и напевают. Их присутствие ощущалось так, будто тонкие-тонкие иглы колют с головы до пят всю кожу, пронзая до самых костей.

Страшно…

Страшно нос показать из закутка и глянуть в тёмные мольфаровы очи. Лучше ждать неприметно и молиться, чтобы не издохла козочка.

Тем временем Агнешка по другую сторону тряпицы, отгораживающей вход, возилась с охапками трав. Голос отца всегда успокаивал её. Под его вкрадчивое бормотания она любила занимать рутинными делами, ни о чём не думая и ни о чём не беспокоясь. Даже то, что к ним в дом пожаловала Юфрозина, Агнешку не волновало. Матушка Лисии была частой гостьей здесь, на выселках, с тех пор, как овдовела. Нередко приводила она с собой и дочь. Но сегодня пришла одна, если не считать хромой животины, и ещё с порога наградила Агнешку недобрым взглядом, молча шагнула в дом и направилась прямиком к Штефану, не перекинувшись с Агнешкой и парой слов.

Мольфар замолчал. Сидя с опущенными веками, он застыл перед чадящим котелком. Духи тоже притихли. И даже ветер кругом дома ненадолго поник.

Юфрозина вгляделась в его безмятежное лицо, который раз осенила себя крестом и глянула на козу. Морда животного лежала неподвижно, лишь щёлочки ноздрей едва-едва заметно подрагивали. Дышит… Дышит!..

В полной тишине Штефан открыл глаза. Травы уже успели полностью прогореть, оставив после себя лишь серый пепел. Зачерпнув пригоршню ещё тёплого порошка, мольфар растёр по хромой лапке травяной пепел. Коза шевельнулась, а затем вдруг вскочила на все четыре копытца, проблеяла что-то на своём козьем языке, да легонько боднула рожками мольфара, как бы благодаря его за излечение.

— Чудо… — выдохнула Юфрозина и снова перекрестилась.

Согнувшись в пополам, крадучись, будто кладбищенский вор, она выползла из тени на свет горящей лампады и быстро ухватила козу. Затолкала в свой тулуп, поближе к тёплой груди, и бочком скользнула на выход из пристройки.

— Прощавай, Штефан, — пробормотала вдова, уже скрываясь за шторкой.

— Бог простит, — со смиренным покойствием ответил ей мольфар.

Агнешка успела заметить лишь сгорбленную тень, прошмыгнувшую в полумраке дома, точно пугливая мышь в подпол, и ничего не сказала. Даже если б хотела, не успела бы, да и что тут говорить? Можно было бы Лисии слово хоть передать, так Юфрозина вместо слов одни тумаки передаст. И не важно, скажет что-нибудь Агнешка или не скажет.