Книга Дочь мольфара, страница 55 – Ри Даль

— Ты бредишь, дитя! — громыхнул священник.

— Тихо! — осёк его Шандор. — От кого же это уберечь, Лисия?

Девушка задрожала всем телом, но всё же подняла руку и выставила вперёд палец, указуя на отца Тодора.

— От него…

Тот мгновенно переменился ликом. Хватило и малой доли секунды, чтобы свирепство вновь взыграло в рукоположённом муже на полную силу. Он разразился страшным, буйным криком.

— И тебя прибрала ведьма! И твой разум раздробила на части! Она безумна!

— Я не безумна… — слабо прошептала Лисия. — Я правду говорю!

Она поглядела в глаза старосте, внутренне умоляя его, заклиная его прислушаться.

— Поглядите, что стало с этой девой! — жестоко перебил её священник. — Она не ведает больше ни добра, ни света!

— Да послушайте вы!..

— Лисия нынче пребывает во тьме, откуда ей уже нет обратного хода! — не давал ей вставить и слова отец Тодор. Хищной поступью он обхаживал по кругу дрожащую девушку, снова и снова нарекал её заложницей тьмы. — Бедное-бедное дитя! Вот, до чего довела её дружба с ведьмой!

— Агнешка — не ведьма! Не ведьма! — хныкала Лисия. В последнем отчаянном порыве она бросилась к Шандору, который, казалось, ещё пробовал разобрать, что она говорит. — Батько! Клянусь тебе всем святым, что есть у меня! Агнешка — не ведьма! Это Т..!..

Она оборвалась на полуслове. Отец Тодор успел выдрать из чьих-то рук острые вилы и мигом пырнул девицу.

Лисия подняла глаза на Шандора. Она держалась за его мощные запястья, но хват её слабел, а глаза закатывались, обнажая страшные мученические бельма.

— Батько… — повторила рыжая.

И завалилась на бок у ног деревенского головы.

— Лисия… — шепнула Агнешка в морозный воздух.

— Идём, Агнеш, — Штефан взял её за руку. — Мы не поможем ей.

— Лисия! — она закричала, что есть сил.

Янко схватил Агнешку за другую руку. Они уже выбрались из дома и лезли вверх по камням, оттого вырвавшийся крик тотчас разнесло по ущелью.

— Любимая, нам надо убегать, — упрашивал Янко.

— Ей больно… — проронила Агнешка. — Лисии… больно.

— Уже нет, — сказал Штефан. — Ей уже никогда не знавать боли.

Медленно-медленно Агнешка припала на камни и заплакала. Хоть и знала она, что время скорби ещё не назначено, что есть иные дела и останавливать их она не имеет никакого права, а всё равно эта новая утрата подкосила её слишком жестоко, слишком внезапно, слишком тяжело.

— Вставай, вставай, любимая, — просил Янко.

Агнешка не слушала его и глядела на дом, где уже вовсю полыхали рыщущие огни. Вот они добрались до задней комнаты. Вот промелькнули в раскуроченном окне. Вот уже выставилась наружу первая голова кого-то из селян. Вот уже заметил тот беглецов и дал сигнал остальным.

— Вы бегите. Бегите, — сказал вдруг Штефан. — А я тута их встречу.

— Нет! — заорала его дочь. — Не бывать такому никогда!

— Агнеш, услышь меня, доченька.

Мольфар обнял девушку, успокаивая нежным голосом своим, что согревал и баюкал Агнешку всё долгое и не всегда беззаботное детство. Единственный голос, заменивший ей и колыбельные родной матери, и наказ родного отца. Но голос по-настоящему родной совсем иной родственностью, какую создаёт только время и долгие упорные усилия.

— Услышь меня и послушай, — просил Штефан, видя, как неминуемо сокращается расстояние между ними и злобной толпой. — Мы снова встретимся в бесконечной Нави. Обещаю, что найду тебя, когда придёт твоё время. Но не сегодня. Сегодня ты должна спастись. Должна, Агнеш!