Книга Ненаписанное письмо, страница 39 – Игорь Толич

Я стоял как гвоздями прибитый, не мог оторвать взгляд. Понимал, что поступаю как последний засранец, но я об этом не думал. Я вообще прекратил думать на несколько минут. Сигарета тлела в пальцах, веки замерли без движения.

Девушка в окне ходила по комнате голой. Совсем без ничего. Только желтые трусики из хлопка целомудренно обтягивали бедра.

Марта, ты бы точно покрутила у виска.

— Ты что, сисек не видел?

— Что? — я повернулся к тебе.

Мы стояли в торговой галерее, где шел показ летних бикини. Я ненароком засмотрелся на одну модель в полупрозрачном купальнике, а ты дернула меня за рукав.

— Джей, хватит пялиться!

— Я вовсе не пялюсь, с чего ты взяла?

— А то я не вижу, — огрызнулась ты. — Вот скажи, чего вам, мужикам, не хватает? Понимаю, если б я была страшной, толстой, с отвисшим пузом…

— Марта, прекрати. Я всегда говорил и говорю, что для меня ты самая красивая в мире.

— Тогда чего же ты жрешь глазами эту девку?!

— Неправда.

— Правда!

— Хорошо, — сдался я, наконец. — Да, я действительно смотрел на нее. Точнее на купальник. Представлял, как бы он сидел на тебе.

Ты улыбнулась и покачала головой.

— Что ты врешь, Джей? Ты изучал ее сиськи. И не говори, что это не так.

Я покраснел и отвернулся и от тебя, и от сцены.

Как я мог объяснить тебе, чем обусловлена моя такая реакция на женскую наготу? Как я мог вдолбить тебе, что и с отвисшими сиськами любил бы только тебя? И одно другого никак не исключает.

— Джей?..

— Что?

— Она тебе нравится? — спокойно, но будто бы со сдавленным горлом спросила ты.

Я снова повернулся к вышагивающим по подиуму длинноногим моделям.

— Да.

Я сделал вдох и смог впервые моргнуть. Глаза защипало от попавшего в них дыма, даже проступили слезы. Я вытер их локтем и стал дальше смотреть.

Девушка в окне беспечно прогуливалась нагишом. В ее движениях не было той безупречности, что у девушек на сцене, но это притягивало куда больше.

Она то потягивалась во весь рост, то чесала поясницу или шею. Потом достала крем после загара и стала натираться им. Совсем не так, как это обычно показывают в эротических фильмах. Все, что она делала, было лишено привычной сексуальности, но возбуждало неотвратимое, бешеное желание.

Мне стало стыдно за себя, но и тогда я не поступил благоразумно. Забыв о воспитании и чувстве такта, я продолжал подглядывать, пока в конце концов девушка не погасила свет.

Еще час я промучился в кровати, пока враз не утихомирил естество известным подручным средством, и только тогда уснул.

О ком я думал, изливаясь похотью, — о тебе, дорогая Марта, или о незнакомке в окне? Я не могу ответить точно. В любом случае, я не фантазировал о тихой нежности, долгих прелюдиях и о тающем вкусе солоноватой кожи на губах во время поцелуев.

Я должен признать, что некоторые процессы в теле срабатывают механически. Это совсем не то, что приводит к восторгу и влюбляет нас в жизнь. Иногда желание плоти подобно ядовитому воспаленному фурункулу, который нужно срочно вскрыть и прижечь спиртом. Других красок в таком желании почти нет.

Так что выплеснув из себя назойливое вожделение, я забылся долгожданным сном и крепко проспал до самого полудня.

Днем меня ждали несколько рабочих писем. Анализируя почту и отвечая на вопросы клиентов, я то и дело бросал взгляды в окно, но пейзаж там ничем не отличался от давно привычного мне — безлюдного и зеленого.