Книга Ненаписанное письмо, страница 7 – Игорь Толич

Только тогда ты заметила меня, будто я телепортировался по сигналу Фила, а прежде находился где-то в другом месте и объявился лишь затем, чтобы тебя раздражать.

— Пропустите меня! — выпалила ты.

— Не пропущу, — шутки ради ответил я.

— С какой стати?!

— С такой, что я пришёл первым. И хочу первым получить свой кофе.

Если бы ты знала, дорогая Марта, какое удовольствие мне доставляла эта милая перепалка с тобой, сколько грёз во мне ты всколыхнула своим появлением, ты бы, возможно, осталась и продолжила ругаться.

Но вместо этого ты выплюнула мне в лицо: «Идиот!», схватилась за дверную ручку, и через секунду эта дверь плясала на петлях громким, возмущённым эхо, а тебя уже и след простыл.

Фил поставил передо мной чашку и блюдце с готовым кофе.

— Фил, ты не мог бы перелить в стакан? — попросил я.

Фил лениво выполнил мою просьбу. Я поблагодарил его, схватил кофе и впервые не стал его пить здесь же.

Я спешил. Спешил, чтобы догнать тебя. К счастью, мне это удалось.

Ты металась по улице в поисках другой кофейни, а я подошёл к тебе и протянул стакан.

— Ваш кофе готов.

Ты посмотрела на меня с недоумением и злобой.

— Пейте. Иначе он совсем остынет. А дождаться, пока Фил приготовит новый, с вашей выдержкой вы не сможете.

— Что вам нужно? — покрывая меня искрами из глаз, негодовала ты.

— Хочу, чтобы вы попробовали лучший кофе в этом квартале. Насколько я могу судить, все прочие заведения здесь на порядок ниже.

Ты взяла стаканчик и принюхалась, как осторожное животное принюхивается, когда ему протягивает лакомство незнакомец.

— Вы туда что-нибудь подсыпали?

— Щепотку корицы.

— Ненавижу корицу.

— Я так и подумал. Поэтому в последний момент решил иначе и принёс вам без всяких добавок.

Наконец, ты улыбнулась.

С этого момента наш роман развивался в геометрической прогрессии. Так что, если я попытаюсь восстановить хронологию событий последующей недели, рискую исписать всю имеющуюся в моём распоряжении бумагу.

Почти всё время мы проводили вместе, влюблённые в одну лишь мысль друг о друге. Я никогда не говорил тебе, дорогая Марта, что прежде не осмеливался знакомиться с женщинами подобным наглым образом. А ты не уставала повторять, что я наверняка собрал недюжинную коллекцию различных имён и цифр телефонов. Но на самом деле моя записная книжка, если и содержала женские имена, то принадлежали они коллегам, родственницам или кому-то из сферы услуг (и вовсе не той сферы, о которой ты могла бы подумать).

Например, Ани из парикмахерской, у которой я обыкновенно стригся примерно раз в две или три недели, я назвал «Ани Парикмахер». А Софи из цветочного, куда первым делом помчал, назначив тебе свидание, была записана как «Софи Цветы». Во всех этих именах не было хитростей и двойных значений.

В нужный момент я просто отправлял звонок по одному из номеров и просто говорил:

— Ани, как насчёт семи часов?

Она говорила что-то вроде:

— Не вопрос, Джей! Приходи! — и смеялась в трубку.

А ты, заслышав её тонкий голосок, непременно спрашивала:

— И кто она?

— Мой парикмахер.

— Стрижка будет интимной?

— Как всегда, — шутил я, и ты смеялась.

И хотя в нашу первую встречу я открыл в тебе лишь вспыльчивость и трепетное отношение к кофе, полюбить я тебя смог благодаря твоей улыбке.

Сейчас я вспоминал её теплом.

И ни одна из незнакомок в нынешних обстоятельствах не могла превзойти по красоте эту улыбку, несмотря на то, что улыбались нам с Крисом старательно и отовсюду — выбор был богат как россыпь кофейных зерен, которыми были украшены стены в кофейне Фила.