Книга Только не|мы, страница 42 – Игорь Толич

За неделю до Рождества Андрис решил собрать домашнюю вечеринку в нашей квартире. Конечно, большинство хлопот легли на меня, но я скорее была рада занять себя различными приготовлениями и несколько дней, как заведённая, приводила жилище в идеальный порядок, заказывала доставку блюд из ресторанов, ездила по магазинам, чтобы выбрать самую пышную ель и самые изысканные напитки.

В гостиной, где планировалось провести основную часть встречи, я сделала небольшую кукольную инсталляцию: Дева Мария с младенцем Иисусом в хлеву, а вокруг них — собрались волхвы, принёсшие в дар Спасителю золото, ладан и мирру. Новорождённый лежал в пелёнках на настоящем благоухающем сене. Позади Марии находился Иосиф, а трое волхвов, наряженные в тряпичные костюмы, преклонив колени, стояли напротив яслей. Над ними возвышала горящая Вифлеемская Звезда, которую я вырезала из картона и обвила разноцветной гирляндой.

Андрис, пришедший первым посмотреть на мою композицию, остался доволен и похвалил, правда, уточнив, что вместо звезды лучше было повесить крест.

— Это символ распятия. Сейчас не Пасха, а День Рождения, — объяснила я.

— Ты права, Илзе, — улыбнулся Андрис и снова оглядел библейский уголок. — Надо бы поставить какой-нибудь заборчик, чтобы им было уютнее.

Он ушёл в кладовку и вскоре принёс оттуда старый веник из сорго. Мы разобрали его на прутки и, сидя полу, долго перевязывали их бечёвкой, а затем красили в белый цвет и устанавливали по периметру нашей экспозиции.

Я заметила, что Андрис сегодня чересчур задумчив и даже немного вял. У него прошло ещё три концерта после благотворительного вечера в Домском Соборе, а двадцать четвёртого числа он улетал в Дрезден.

Андрис не говорил об этом вслух, но я понимала, что решение встречать Рождество вдали от дома далось ему нелегко. Я хотела ехать с ним, но он попросил меня остаться. В Дрездене жил его друг, Алексис, с которым Андрис редко виделся последние годы. Ради него он и ехал. Алексис служил католическим пастором и ничего не сообщил прямо во время своей просьбы, но Андрис догадался сам.

— Алексис умирает, Илзе, — пояснил Андрис на мой вопрос, почему мне нельзя поехать с ним. — Он всегда говорил, что отдаст богу душу на Рождество. Боюсь, он не ошибался. Как истовый католик, он отказался от госпитализации и просто ждёт блаженного слияния. По земным меркам, он ещё молод. Но прожитые годы каждый наполняет собственным смыслом. Жизнь Алексиса была наполнена богом от первого дня и будет наполнена до последнего. Я не имею права вмешиваться. Всё, что я могу, это исполнить его последнюю просьбу и приехать, чтобы попрощаться.

Я тоже не хотела перечить решению мужа. Он стремился оградить меня от скорбных мыслей в столь светлый праздник. Мыслей, которых не избежит сам. И мне не оставалось ничего другого, кроме как отпустить его к другу, а нынешняя вечеринка должна была стать нам всем своего рода заменой настоящему Рождеству. Андрис и прежде уезжал на концерты один, но обычно возвращался в ту же ночь или на следующий день. Сейчас он ехал на неопределённый срок, и мне по-своему было тоскливо расставаться с ним.

Чтобы отвлечься, мы много говорили друг с другом в тот вечер. Андрис спрашивал, как идут дела с моим новым романом.

— Честно сказать, неважно, — ответила я, нисколько не кривя душой. — Знаешь, мне сейчас стало казаться, что я перебрала все сюжеты. А раньше казалось, что они никогда не закончатся. Я смогу придумывать бесконечно. Но я ошибалась. Что-то мне теперь видится глупым, что-то — чересчур надуманным. А хочется писать только настоящее.