Онлайн книга «Рипсимиянки»
|
И снова на землю обрушился дождь, а где-то персы наносили удар за ударом. Воины Диоклетиана шли колоннами в Армению, пытаясь помочь союзникам, а Тиридат мысленно слал благодарности императору, восхищаясь могуществом Рима. Царь ходил по залу, всматриваясь в лицо каждой девы, и нервно попивал вино из серебряной чаши, когда его писец – коротышка с толстыми щиколотками и припухшими пальцами – перебирал старые письма. Правитель отчитал Мелкума за бестолковость, за то, что недоглядел, не пересчитал, не перепроверил сразу, как это обычно делают умные военачальники. Тот лишь повторял, что великий владыка Армении ошибся – этого, конечно, никогда не бывало ранее – но в силу постоянных войн, усталости и переживаний в последний год царь слегка утратил внимательность. – Ну что, отыскал, где письмо римского императора? – осведомился Тиридат. – Прочти громко и вслух! Задыхаясь от спешки, писец зачитал послание, в котором было написано то, что владыка прав: тридцать семь дев следовало в Армению. – Почему же ты молчишь? – с презрением в голосе спросил царь. – Давай, расскажи мне о том, что я устал, забывчив или ошибаюсь, так хочется послушать твои оправдания. – Мне нет прощения, царь, – Мелкум виновато вздохнул и опустил голову. Двое слуг по приказу царя принесли в зал кресло. Тиридат недовольно сел, натянув тетиву своих нервов, и продолжил отчитывать Мелкума, пускать в него стрелы разочарования. Он упорно смотрел в потолок зала, вздёрнув подбородок, ибо царь должен всегда сидеть с гордо поднятым подбородком. Не моргая и не опуская грудь в выдохе, Тиридат произнёс: – Старшая, – правитель обратился к Гаянии, – за свой язык ты поплатишься! Тебе его отрежут. И пока внутри тебя всё скулит и плачет, я повелеваю тебе отречься от бога, прийти в себя и всё обратить назад, пока не поздно! – Нет! – не выдержала одна из христианок, ответив вместо Гаянии. – Нет! Нет! Нет! – вторили остальные девы. – Мы не будем этого делать, Тиридат, – спокойно проговорила Гаяния. – Видит Бог, ты сошёл с ума. – Хорошо, но послушай меня, женщина – послушай и подумай ещё раз. Давным-давно дочь царя Армении обратилась в христианку: отец царевны уговаривал её, уговаривал, просил, приказывал, заставлял отречься от Христа, которого ты боготворишь и за которым идёшь, словно пропащая и падшая, но та плевала отцу в лицо – за это и отправилась в темницу. Один хитрец, словно мышь, проник к ней, убеждал не послаблять своего нрава, не слушать родного отца и стоять на своём. Царь Санатрук не успел отсечь голову предателю, лишь обезглавил начальника тюрьмы, а потом убил дочь Сандухт. А знаешь ли ты, женщина, что мне стоит убить тебя и этих девушек? Ничего! Если родной отец не пошёл на поводу родной крови, то разве кто-нибудь меня осудит за то, что убил обманщиц, одержимых фанаток? – Ты должен знать, что руки твои уже в крови. На тебя пала тень зла, нечестивости, смерти, а твои уста полны грязи. Как ты ведёшь за собой людей и куда ведёшь, если на самом деле ты упал на глубину подлости. – Мир жесток, женщина. – Откуда тебе знать, какой мир, если ты несёшь в себе войну и кровь? Что ты видел дальше или выше своего меча? Что ты знаешь о прощении? Тиридат покинул зал равнодушным, уставшим, ни малейшего слова не обронил в ответ Гаянии, не обозлился. Бросать жестокие ответы без минуты мёртвой женщине было унижением для правителя, ведь несчастная и так получит сполна. Без страха и сожаления он приказал Мелкуму расправиться с девами, убить их прилюдно и оставить тела на площади, дабы показать пример: что будет с тем, кто обменяет веру в богов на веру в Христа. Сказал без единой дрогнувшей мышцы – ему хотелось скорее покончить с тайнами, загадками и неразберихой, которые принесли с собой христианки. Он мог бы убить их в первый же день, но нет: царь давал им возможность спастись, выжить, просил, чтобы подумали и сдались, уступили ему, великому правителю Армении. Невозможно было отыскать в лице Тиридата затаённое страдание или боль – деспот всегда спокоен и хладнокровен, он никогда не рвал на себе волосы от безысходности, сомнения или отчаяния. |