Книга Рипсимиянки, страница 122 – Арм Коста

– В моей душе бьются тысячи песен! Величайшее счастье ждёт меня, ибо наконец узнаю, кто же моя будущая вторая жена, кто эта хитрющая римская красавица, попавшаяся мне, кто эта смелая негодяйка, окрутившая столько земель вокруг пальца!

– Повелитель, могу ли его позвать? – трепетно спросил Мелкум.

– Зови, – сердито ответил царь.

Вардан вошёл в зал и упал на пол, кланяясь великому Тиридату и хитромудрому Мелкуму – лишь стражники, всё так же неподвижно и немо стояли по углам, будто ледяные статуи. Молодой армянин так неуклюже вёл себя, что самому владыке стало невыносимо смотреть на его унижения.

– Как такой взрослый и серьёзный, сильный и крепкий муж может ползать по полу и бить поклоны? Встань! Поклоны не восторгают меня, – тихо произнёс царь.

Вардан встал с колен, поднял голову и выпрямился.

– Нас так учат, царь. Твой указ обязывает всех преклоняться пред повелителем земель Армении.

Непрошеные, чужие этим землям и людям христианки выстроились в длинную цепь, ожидая разоблачения. Вардан враждебно и придирчиво смотрел на них.

– Так это она? – нетерпеливо спросил Тиридат, увидев, как Вардан остановился возле одной из дев. – Правда, красавица? Красавица! – повторял правитель. – Ну же, отвечай! Отвечай, когда царь тебя спрашивает, что молчишь?

Вардан замер и сделал разочарованный выдох:

– Нет, не она это, царь.

– Ты хорошо запомнил её лицо? Твои глаза отчётливо помнят её образ?

– Мои глаза знают и помнят её как никто другой, – Вардан стоял около Рипсимии и, немного улыбнувшись, произнёс: – У неё красивая кожа, правда, я видел лишь небольшой её островок; изгиб её бровей был совершенен и неповторим; когда она встретилась мне, то её веки дрожали, а ресницы порхали от страха, будто птицы, за которыми гоняются камышовые коты; носик девушки вздёрнут – нет, не надменно, а аккуратно, словно у богини.

– Так это же она! Девушка, которую ты описываешь, стоит подле тебя! Здесь она!

– Нет-нет, – замахал рукой Вардан. – Нет. У этой вон – уста не такие красивые! У настоящей Рипсиме уста не полные и не тонкие и зубы цвета слоновой кости – ровные и аккуратные, а эта показала мне ослепительно белые – отвратительная белизна, – сморщился солдат.

Вардан долго расхаживал влево и вправо, осматривая дев, притворяясь, что пытается вычислить Рипсимию. Христианки держались за руки, стоя друг возле друга, как бусы на ниточке, как звенья золотой цепи, которую нельзя разорвать. Вардан, быть может, не отличался особым умом или одарённостью, да и по происхождению он был не благородных кровей, но у него хватило человечности и смелости повернуть язык и произнести:

– Нет её здесь. Среди этих тридцати шести женщин той, которая нужна вам, нет.

И тут начался дождь. Он стоял стеной, закрывая небо, размягчая землю, сбивая в груды песок, размывая далеко в горах глину. Гадюки вылезали из своих нор, заполненных дождевой водой, уползали к сухим виноградникам, но и там их настигала непогода. Муфлоны обеспокоенно кричали, не давались людям, упирались, нервничали.

Грянул гром, и с ним прогремел удивлённый голос Тиридата:

– Как тридцать шесть? Их тридцать семь!

– О, повелитель! Я не уверен в точном количестве схваченных христианок, но неведомое чувство подсказывает мне, что всё же их было тридцать шесть! Прошу тебя, не наказывай никого и не ярись. Если чувствуешь голод любопытства, в сию же минуту распоряжусь, чтобы подняли все письма императора Диоклетиана, – на одном дыхании проговорил Мелкум.