Онлайн книга «Рипсимиянки»
|
Глаза Нуне внезапно и зачарованно загорелись, будто две звезды на ночном небе – пылали ясно, пылали жизнью. Примкнула она к иудеям-паломникам, шла навстречу неведомой земле с крестом в руках и Господом в сердце. *** Ещё вчера Мания была в шаге от смерти, а сегодня её каратель – Тиридат беспомощно лежит в предсмертном бреду; вчера она верила в Бога, а сегодня – он, убеждённый христоненавистник, читает молитвы; вчера она бежала от его гнева, а сегодня царь бежит от своего греха навстречу раскаянию. Вчера я, но завтра – ты! Взмахи крыльев ангелов сменяли дни на ночи, а ночи – на дни. Мания брела, сама не ведая куда, а примкнуть к людям не могла, не хотела, ведь и среди них можно быть одиноким. После катастрофической бури наступает не только полная разруха, но и спокойствие. Всё, что вынесла, – позади, буря и разруха – позади, впереди – полное равнодушие. Её одежда износилась так, что превратилась в лохмотья, бурые, грязные, «украшенные» каплями крови её сестёр. По дороге пастухи спрашивали, кто она и нужна ли ей помощь, угощали едой, но Мания отказывалась, брела дальше. Горы Даранаги скромно стояли, ожидая встречи с человеком. Их радушие было весьма скромным: не любили тех, кто нарушает их покой, принося с собой шум, дурные вести или праздность, но уважительно относились к тем, кто приходил за уединением, старостью, смертью или очищением разума. Мания в горах решила построить воздушный монастырь, фундаментом которого стало бы одиночество и утешение в молитвах. Дошла до горы Сепух и присела на острый выступ, свесив ноги. – Совершенные скалы… Они стали ей домом, в котором девушка затворилась и никому не открывала. Жила в пещере одна – вдали от глаз, подальше от шумихи, молилась, просила прощения и прощала. Иногда спускалась к ручьям и, когда спрашивали: «Как тебя зовут, девушка?» – ничего не отвечала или приговаривала: «Безымянная я отныне». Безмолвие стало для Мании другом: не перебивало её мыслей и речей, слушало, раскрыв уста, помогало и поддерживало. «А что город? Что жизнь среди людей?» – думала христианка. На фоне зелени, в которой утопали горы, и воркования птиц жизнь в городах и селениях казалась Мании слишком живой, шумной, опасной. Не знала она о покаянии Тиридата, не ведала, что царь раскрыл глаза и увидел за лицами ненавистных ему фанатиков людей, которые впустили в свои души не армию богов, а лишь одного. Хотела упрекнуть владыку Армении – да передумала, ибо грех упрекать ближнего своего и корить его за содеянное. Пыталась она простить царя и каждый день умирала, вспоминая день казни сестёр и своего спасения. Крестилась. Прошло время, и жители Армении крестились вместе с отшельницей Манией. Тех, кто носил под одеждами нательные кресты, не вешали, не обезглавливали, не предавали мучениям. Люди имели право жить такой жизнью, какой живут, спокойно, не боясь получить за неё наказания. Христиане уже не приравнивались к прокажённым и преступникам. Царь признал, что они – люди. Стражи теперь не влетали на своих лошадях на рынки и в дома мирян, не секли мечами верующих горожан, не оставляли их тела на дворцовой площади. Всё изменилось в один момент. Никто не кричал: «Вырвать им языки!» Первыми, кто перешёл на сторону христианства, окрестившись в водах Арацани, стали царица Ашхен и царевна Хосровидухт. Женщины, увидевшие весь ужас, творящийся руками царя, а также благодаря наставлениям Григора, отреклись от богов, которым когда-то поклонялись и приносили жертвы, и уверовали в Единого Бога, оставаясь преданными Ему до конца своих дней. Не искали в Нём спасения – искали прощения. |