Книга История Натаниэля Хаймана, страница 24 – Арм Коста

Я насмешливо перебил его:

— Психиатр, что ли? Так я не Наполеон!

Паренёк наклонил голову, и лицо его приняло вкрадчивое и одновременно робкое выражение.

— Я понимаю, мои слова нервируют вас и, возможно, заставят колебаться. Итак, поясняю: моя знакомая дружна с судьбой, чарами и потусторонним миром. На мой взгляд, она ясновидящая, гадалка, маг, а вы можете счесть её душевнобольной. Во всяком случае, что вам стоит сходить к ней? Мне кажется, только она может выяснить, почему вы попадаете в странные ситуации, слышите голоса и ужасаетесь всего, что с вами сейчас происходит.

Я утвердительно кивнул:

— Что уж там, схожу.

Бармен, словно полицейский сыщик, старался уловить малейшие изменения в моей мимике, забыв о приличиях, он всматривался в моё лицо, читал его, как книгу. Пользуясь тем, что я был рассеян и не держал себя в руках, молодой человек изо всех сил пробивал себе путь к моему мутному сознанию. Его глаза казались прозрачными, как стекло, и тем не менее пытались обнажить мою душу и ум.

— Очень хорошо, — бесстрастно произнёс бармен. — Её зовут Мойра Шахор.

О-ля-ля! Сегодня чуть раньше я уже слышал это имя, якобы из моего же собственного рассказа. Но сказать это вслух значило выставить себя полным психом, поэтому я сохранял серьёзный, задумчивый вид.

— Она из Греции, — добавил паренёк.

О, Греция! Воспоминания с быстротою молнии нахлынули на меня. Страна цветов и деревьев, полных жизни. Страна, окутанная морскими волнами и упоительными мифами. Греция подарила мне потрясающие впечатления — могучая, роскошная, она будоражит мысли и навсегда врезается в память, стоит посетить её лишь однажды.

Жизнь преподнесла мне роскошную возможность — отправиться в отпуск на три недели в шикарные Афины. Там я чувствовал себя как дома: в городе не было увеселительных заведений, нарядно и вульгарно одетых шумных людей. Там не затеряешься в толпе, тебе не почудится, что на тебя все смотрят и шепчутся, в Афинах не принято высмеивать незнакомцев.

— Греция прекрасна! — произнёс я с искренним восхищением. — Я в неё просто влюблён.

— Я тоже.

— Бывали там?

— Нет, мсье, к сожалению, не приходилось посетить эту страну.

И тут я понял, что мы говорим о разной влюблённости: я — о страсти к Греции, а бармен — к женщине, о которой он неотступно думал. Мне показалось, что он готов произносить её имя — Мойра — едва ли не каждую секунду, так сильно он её любил и, скорее всего, безответно.

Но я не мог понять его чувств. У меня самого любовь никогда не вызывала неприятных ощущений: не спирала дыхание, не подкашивала ноги, не терзала сердце. Когда я влюблён, то не сижу бессмысленно целыми днями на одном месте и не предаюсь тоске по женщине. Для меня любовь — источник радости и наслаждения. Странно, что многие люди ухитряются делать из неё трагедию.

— Насколько я знаю, три года назад Мойра переехала сюда, во Францию, чтобы найти новые впечатления и поразмыслить о мироздании на досуге, — заговорил бармен каким-то монотонным голосом. — Она не нуждалась в компании, не прибивалась к людям, они сами шли к ней, словно заколдованные. Эта женщина живёт одна, о муже и детях ничего не рассказывала, и никто никогда их не видел.

— Одинокая гадалка? — помолчав немного, с иронией спросил я.

— Не стоит называть её такими словами даже в шутку! Мойра не одинока, скорее тиха и таинственна, загадочна, она носит внутри своего сердца траур по быстротекущему времени. Вы узнаете её, мсье Рууд, из тысячи — она будет вся в чёрном, с гладкими блестящими смоляными волосами и тёмными глазами, взгляд которых выворачивает всю душу. Издали она покажется вам старой и измученной, а вблизи — юной, прекрасной, тонкой и пленительной. Вы напуганы, мсье Рууд? — тихо спросил паренёк.