Книга Загадка железного алиби (сборник), страница 69 – Артур Бенджамин Рив, Ричард Остин Фримен, Жак Фатрелл, и др.

— Прошу вас, — бросив взгляд на часы, прервал его детектив Барнс.

— Понимаю, — улыбнулся Марк Дрю. — Постараюсь покороче. Вскоре отец зашел в каюту, сел за стол и начал просматривать какие-то бумаги. Я задремал… И проснулся как от толчка. В каюте у двери стоял худой мрачный китаец. Тогда я впервые увидел человека, чей день рождения мой отец собирался отметить сегодня.

— «Вы Чанг Си, — сказал отец, — и „Нил“ уплыл без вас». Китаец поклонился, и по его бесстрастному лицу скользнуло подобие улыбки. «Я смотрю, у вас вся одежда мокрая, — продолжал отец. — Одежда Ханга вам впору, а?». Китаец вновь поклонился. «Ладно, слушайте меня, — сказал отец. — Я назвал вас Чанг Си в последний раз. С этого момента вы Ханг Чинчанг. Тот слуга, которого я взял с собой, когда покидал Золотые ворота». — «Я понял», — произнес Ханг. Я могу его тоже так называть, потому что никогда не знал его под другим именем. Уже тогда он говорил на вполне приличном английском. «Вы спасли мою ничтожную жизнь», — продолжал китаец, начав в знак признательности произносить какую-то пышную тираду. Отец прервал его. «Да, я спас вашу жизнь, — сказал он. — И я ожидаю чего-то подобного в ответ». И, конечно же, так и было. Мне было двенадцать, но я уже тогда понимал, что так будет всегда. «Все, что вы пожелаете…» — снова начал китаец. «Мне нужен верный слуга. Такой, которому я могу доверять абсолютно, — сказал ему отец. — Человек, который будет со мною днем и ночью, рассматривая мои интересы как свои собственные и обеспечивая мою безопасность. Есть некоторые проблемы… Существует угроза моей жизни… Марк, не ворочайся! Ложись и спи! — повелительно добавил он, так как я повернулся на бок и открыл глаза. — Я подарил вам жизнь, — в заключение он вновь обратился к китайцу. — Теперь я жду, что вы посвятите ее мне».

— Ханг… или как там его звали… задумался на минуту. Для его восточного характера обещание — это обещание, и так запросто его давать нельзя. Даже в таких необычных обстоятельствах. Я стараюсь быть лаконичным, сержант Барнс. Изложу последующую беседу в двух словах. Ханг согласился стать слугой моего отца. Но вот на какой срок? Он что-то сказал о том, что хотел бы вернуться в Китай и провести свои последние дни там. Он считал, что нужно назначить конкретный срок. После некоторого обсуждения они остановились на двадцати годах. Это все происходило пятого декабря, в тот день, когда за тридцать лет до этого на Уайкики родился Ханг. С этого момента и до пятидесятилетия он согласился выполнять все желания отца.

— Я все еще притворялся спящим. Отец подошел ко мне и потряс за плечо. «Проснись, Марк, — сказал он. — Это Ханг Чинчанг. Он согласился быть моим слугой в течение следующих двадцати лет, если мы оба столько проживем. Отныне мои друзья — его друзья, а мои враги — его враги. Он будет защищать мою жизнь, как свою собственную, а все мои требования, даже самые пустяковые, выполнять неукоснительно. Верно, Ханг?». Китаец поклялся в этом своей честью и священной честью своих предков. «Когда наступит его пятидесятый день рождения, я освобожу его от этой клятвы, — продолжал отец. — Ты свидетель этому, Марк. Не забудь». Он обратился к Хангу: «Теперь ложись к себе в койку. Утром я побеседую с тобой».

— Как Ханг держал слово, мне, наверно, известно лучше всех. Он стал тенью моего отца. На какие кривые тропки завела его такая преданность, я не знаю. У моего отца было много дел… Одно время поговаривали, что он торговал опиумом. Ханг, несомненно, был полезным посредником в таких делах. Он дважды спасал жизнь отца, когда на него покушались мстительные соплеменники Ханга.