Книга Загадка железного алиби (сборник), страница 70 – Артур Бенджамин Рив, Ричард Остин Фримен, Жак Фатрелл, и др.

— Сегодня, в его пятидесятый день рождения, долгий срок его рабства — не могу подобрать другого слова — закончился. Отец, как мне известно, очень полюбил Ханга, и сентиментальность, которой, как ни странно, он отличался, видимо, толкнула его на то, чтобы устроить по такому случаю обед. Как своего рода жирную точку, как итог долгих лет их тесных отношений. Возможно, он хотел зажечь пятьдесят свечей не столько в честь Ханга, сколько для того, чтобы привлечь внимание общества к той удивительной преданности, которой сумел добиться, и, чествуя Ханга, одновременно воздать по заслугам себе… — Марк Дрю помолчал. — Это все, сержант. Правда, боюсь, что все это не слишком вам поможет.

— Очень интересно, мистер Дрю, — заметил детектив. — Но этот путь не ведет нас никуда. Вообще никуда. Он свидетельствует, что Ханг, несомненно, был в долгу у вашего отца и что он всегда был ему предан…

— Да, — резко произнес Марк Дрю. — Но вы забываете, что долг был возвращен. Сегодня Ханг полностью выполнил свою клятву и снова стал свободным человеком. Какие мысли крутились у него в голове в течение этих двадцати лет? Мы с вами этого не знаем. Мы просто не можем этого понять. Да и какой белый человек сможет?

— Вы хотите сказать, — вмешался доктор Паркер, и в глазах у него блеснула искорка надежды, — что, по вашему мнению, став свободным, Ханг первым делом убил своего благодетеля?

— Это маловероятно, но возможно, — ответил Дрю. И вновь обратился к детективу. — В конце концов, от благодарности до ненависти один шаг. Если вы сегодня спасли мне жизнь, я буду вам благодарен. Завтра, через неделю, может быть, через год, я все еще буду благодарен. Но через двадцать лет… Если вы напоминаете мне об этом каждый день… Это вполне возможно…

Внезапно дверь в глубине комнаты отворилась, и вошел Ханг Чинчанг. Обутый в свои шлепанцы на войлочной подошве, он бесшумно пересек по натертому полу расстояние до длинного стола, на котором миссис Мак-Шейн поставила кофейный сервиз. Казалось, его желтое лицо скрывала завеса камышового тумана, так что прочесть, что оно выражает, не сумел бы никто. Он собрал разбросанные в беспорядке чашки и составил их на поднос.

Никто не пошевелился и не произнес ни слова. Ханг аккуратно поднял поднос на уровень плеч, развернулся на пятках и направился к тем дверям, через которые вошел.

— Ханг! — резко окликнул его Барнс.

Ханг замер и повернулся к нам лицом.

— Это был ваш день рождения, верно, Ханг? — проговорил Барнс.

— Да.

— Пятьдесят свечей… Торт… Все для вас?

— Да.

— Мистер Дрю любил вас. А почему?

— А почему бы и нет?

— Отвечайте на вопрос!

Детектив покраснел от злости.

— Я честно служил мистеру Дрю на протяжении многих лет, — сказал Ханг.

— И теперь собираетесь оставить службу. Куда направитесь? Какие у вас планы?

— Вернусь в Китай.

— На каком пароходе?

— Еще не решил. Это все? Спасибо…

— Минутку! Скажите-ка мне, вы любили мистера Дрю?

— А почему бы и нет? — Ханг толкнул рукой дверь, и она открылась.

— Отвечайте!

— Всего лишь одно слово, — сказал Ханг, — позволяет назвать человека мудрым. И всего лишь одно слово позволяет назвать его глупым. Я сказал достаточно.

— Задержитесь! — выкрикнул Барнс, видя, что Ханг уже выходит.

— Пусть идет, — торопливо проговорил Марк Дрю, и китаец исчез.

Барнс поднял руки кверху.